Я огляделась, нет, того, кого я так боялась увидеть, здесь не было. Странно и… хорошо.
– С чего бы это? – усмехнулся Дик, пряча меня к себе за спину и стремительно трансформируясь. Тонкий шелк рубашки разрезали два кожистых крыла с шипами, тело изменилось, кожа почернела, а зубы превратились во впечатляющий набор клыков.
– Не заставляй нас применять силу, ты нам нужен живым, но, если что, труп тоже подойдет.
– А ты попробуй превратить меня в труп, – улыбнулся Дик. Или уже не Дик? Меня трясло, я не знала, кто это, и если это…
Внезапно он обернулся ко мне, и рука с острыми, словно алмазы, когтями осторожно тронула меня за подбородок.
– Неужели ты не чувствуешь, что я не гэйл? – шепнул он.
Мои глаза расширились, я вздрогнула, понимая, что, если бы в нем была хоть крупица крови жителей подземного мира, я при его прикосновении всегда чувствовала бы боль, неважно в каком он облике. Неужели печать ничему меня не научила? Печать, скрытая под заклинанием Луизы, но так никуда и не пропавшая.
– Я верю тебе, – улыбнулась я, злясь на ненужные слезы, упорно капающие из глаз.
Он кивнул и… в следующий миг прыгнул к первому из гэйлов, распахивая крылья и разрезая плоть врага лезвиями когтей.
Сон, Лис и Оська появились как бы из ниоткуда, после чего Оська с Лисом кинулись на помощь Дику, а Сон, развернув белые кожистые крылья, остался рядом со мной, защищая от нападения, если таковое будет.
Дик сражался как только мог, но у него совершенно не было сил пользоваться заклинаниями, а вот противники в методах не стеснялись. И все же ребят спасала их собственная ловкость да своевременная помощь Дика, на которого в этом его обличье ни одно заклинание не действовало.
– Ты должна уйти, – шепнул мне Сон, пытаясь оттащить меня подальше от места схватки, но я уперлась и резко выдрала руку из его захвата. Сон смирился, прекрасно понимая, что я отсюда никуда сейчас не уйду.
Голова лихорадочно работала, пытаясь придумать, как именно можно им помочь, а глаза с болью ловили каждый удар, каждую рану, которые наносили гэйлы немногочисленной команде из трех существ даже не одной расы. Ребята встали спиной к спине, понимая, что так отбиваться будет легче, но из портала выходили все новые и новые гэйлы, взлетая под потолок и нападая и снизу, и сверху.
Так что же мне делать?
Лис упал на одно колено, кровь хлынула из разрубленных мышц.
Как им помочь?
Оська врезал в морду очередному противнику, но не успел увернуться от когтей другого.
И могу ли я им помочь вообще?
Дик снес голову сразу двоим, рыча и защищая выдыхающегося Лиса, но и у него уже было несколько ран. Долго он такой интенсивной атаки не выдержит. И если бы не друзья, он давно бы плюнул и улетел отсюда, скрылся бы куда подальше, чтобы позже сразиться уже на своей территории и по своим правилам. Но вот только гэйлы никогда не оставляли живых там, где они вступали в мир смертных. Они всегда устраивали пир, радуясь, как дети, крикам и боли мучимых ими жертв.
И все же. Все же я могу помочь. Могу…
Сон не выдержал, и, видя, что на меня никто из гэйлов не обращает внимания, кинулся в битву на помощь друзьям. Я улыбнулась. Теперь руки были развязаны.
Скорее всего, позже я очень сильно пожалею о том, что делаю сейчас. А может быть, и нет.
Я вытащила из-за чулка маленький кинжал. Два тонких надреза на руках – и сверкающие нити золотой крови падают на камень пола.
Крылья неправдоподобной белизны распахиваются за спиной, а так долго укладывавшаяся днем прическа распадается на тысячи легких сверкающих локонов, обнимающих мои плечи, парящих вокруг головы, – слишком легких для этого мира смертных.
Мне не нужно ничего говорить, ничего делать. Все, что сейчас надо, – это представить лица тех, кого я хочу защитить, и согласиться на цену.
Сон. Лис. Ося. Дик.
Лица представлены.
Плата… плата назначена. И из глаз сверкающими искрами падают хрустальные драгоценности слез. В этом дар и проклятие хранителей, в этом их предназначение: когда нужно – не бояться умереть за того, кого хранишь.
Но вот только я просила не за одного, а сразу за четверых, а потому и простая смерть была слишком малой ценой за просимое. Но…
– Согласна.
Слово сорвалось с губ, неслышимое даже для меня. И перед глазами вихрем пронеслись все те моменты, что я пережила вместе с теми, кого теперь так любила. Никогда больше это не повторится, никогда больше я не увижу их, не обниму пушистого и вечно вредного Оську, не услышу шутливые подкалывания Лиса, не почувствую любовь получившего вторую жизнь Сона и… Его любовь… не узнаю больше никогда. А бьющихся с гэйлами друзей уже накрывал купол, замешанный на пространстве и времени, ограждая от злобно шипящих гэйлов и давая отдых усталым рукам.
Я еще успела увидеть полный ярости взгляд Дика, который он бросил на меня, врезаясь телом в стену купола, а потом все вдруг исчезло, купол схлопнулся, и на ровном каменном полу не осталось ни одного из четверки…
Не помню, как я добралась до замка – кажется, кто-то меня проводил, кажется, это был дедушка Пенни. Не уверена, но в тот вечер гэйлы больше так никого и не тронули, летая над местом, где исчезла их добыча, принюхиваясь и визжа от ярости, что не могут почувствовать след. Всего этого я уже не видела, переходя порог между этим замком и замком Дика, где у ярко пылающего камина в столовой меня уже ждал Вася. Высокий, одетый в сверкающие доспехи с белыми, словно утренний снег, крыльями за спиной и бесконечным льдом, скрытым в его голубых глазах.
– Здравствуй, Вась. Кажется, я только что исполнила свое задание. Ты рад?
Я сидела у камина, завернувшись в плед и сжимая в руках чашку горячего чаю. Напиток обжигал губы, но почему-то совсем меня не согревал, меня трясло и знобило. А боевой ангел сидел напротив и спокойно говорил слова, от которых дрожь прекращалась, зато леденело сердце и сильно хотелось умереть.
– Я ничем не могу тебе помочь, Лирлин.
Еще один глоток, горячим камнем рухнувший в желудок. Как же давно ты не называл меня полным именем.
– Ты призвала силы, которые призывать не имела права, но даже после этого тебе следовало остановиться только на том, кого тебе поручили охранять. Ты же попросила спасти аж четверых. Ты хоть сама понимаешь, что натворила?
Я смотрела на языки пламени, очень жалея, что даже плакать у меня не получается. Вот всегда так: когда не надо, слезы льются сами. А когда они так нужны…
– Ты меня слышишь? – Я не ответила. Он продолжил: – Плата – твоя душа. Ты согласилась не торгуясь, и небеса отныне закрыты для тебя.
Я вздрогнула, не отрывая взгляда от огня и крепко сжимая кружку обеими руками. Почему я не чувствую жара? Кружка должна быть горячей. Должна…
