Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
В тот момент я судорожно соображала, пора ли поднимать панику или все-таки стоит подождать, пока Лидия объяснит, что все это значит.
– Круто! – чирикнула Катарина, наш бессменный примиритель. – Больно было?
Лидия покачала головой, похожей на вареное яйцо. Да, наверное, пора паниковать. Но какими бы ни были ее намерения, я понимала, что нужно себя сдерживать. Любой резкий жест с моей стороны подтолкнет дочь в том направлении, над которым она пока лишь всерьез раздумывала.
– Ух ты! – не унималась младшая, похлопывая сестру по голому черепу. – И как ты это сделала?
– Одолжила электрическую бритву.
– Тебе кто-нибудь помогал?
– Нет, все сама.
– Чью электрическую бритву? – снова подала голос я. Да, очень своевременный вопрос.
– Взяла у друга, – ответила Лидия ровным голосом, ясно давая понять, что дальнейшие расспросы неуместны.
Я представила, как ее золотые локоны сыплются на ковер в квартире этого друга.
– У многих парней есть электрическая бритва, – поддакнула Катарина.
– Ты взяла ее у Нэда? – не унималась я, почти надеясь, что они снова сошлись.
– Нет, он женится.
Я начала воображать, что дочь могла побриться налысо из-за свадьбы бывшего парня, но Лидия поспешила меня разубедить. На самом деле она была искренне рада, что он нашел другую.
В последний раз я видела дочку лысой, когда она была совсем крохой, и у нее только сошел первый темный пушок. Малышка Лидия казалась мне невероятно милой, особенно когда она сонно щурилась и прижималась своей тыковкой к моей груди. Но даже тогда я с нетерпением ждала, что ее волосы снова отрастут.
Теперь голый череп дочери сверкал в ярком электрическом свете. Она напомнила мне статую древнеегипетской царицы Нефертити. Дочка выглядела такой… уязвимой.
– Ты делаешь это для сбора средств? – спросила я, надеясь, что голос звучит, как обычно.
– Нет. Я возвращаюсь в монастырь.
Ее слова обрушились на меня, как лавина. Мы с Лидией невероятно сблизились, пока она помогала мне восстановиться после болезни и устроить сад. Хотя меня и беспокоило чрезмерное усердие дочери в духовных упражнениях, я в чем-то ее даже понимала. Но в тот миг старые страхи набросились на меня с новой силой. Я теряю Лидию. Лидия теряет себя.
Филипп казался невозмутимым. Джона смотрел на хозяйку, не моргая. Катарина внезапно заинтересовалась вчерашней газетой.
Моя бритая набожная дочь собиралась в монастырь уже в третий раз. Это могло означать только одно.
– Ты решила стать монахиней?
– Я пока не знаю, – ответила Лидия. – Хочу просто попробовать, каково это. На время.
Я уточнила, что значит «на время». На пару недель? Месяцев? На всю жизнь?
И опять «не знаю». Ненавижу эти слова.
– А ты не можешь подождать до окончания университета? – спросила я.
– Это я могу сделать в любое время, – беззаботно отозвалась Лидия.
А я-то думала, что мы счастливо миновали бунтарский период. Если кого и винить в случившемся, то только одного человека. Монаха. Почему дочь по-прежнему все от меня скрывает?
Пытаясь совладать с эмоциями, я постаралась трезво оценить ее поведение. Забота об инвалидах и вегетарианство – это разумно и всесторонне приветствуется. Но брить голову и становиться монахиней – уже за гранью нормальности. Она что, хочет стать святой поколения Y?
Когда-то я интересовалась святыми. Обычно они происходили из семей со средним достатком. Будда вообще был принцем, Франциск Ассизский и его подружка святая Клара тоже в детстве не жаловались на бедность. Но при этом отказались от богатства своих родителей ради веры.
Отец и мать святой Клары были вне себя от горя, когда дочь сообщила им о своем решении. Их скорбь запечатлена на фресках церкви Святой Клары в Ассизи. Хотя выражения лиц на фреске не слишком информативны (за исключением сердитой монахини, которая недобро поглядывает на мать Клары), название объясняет ситуацию: «Клара цепляется за алтарь, чтобы семья не могла забрать ее домой».
Чувствую, если мы попробуем встать на пути у Лидии, получится то же самое…
Глядя на дочь, я попробовала отыскать в случившемся положительные стороны. Утешение номер один: гражданская война на Шри-Ланке закончилась. То есть теперь она будет не в такой смертельной опасности. Удивительно, но в двадцать пять лет Лидию уже можно было назвать опытной путешественницей, которая умела справляться с неприятностями. Если вспомнить телефонные разговоры, проблем с сингалийским у нее тоже нет. Учитель и монахини встретят ее в аэропорту и сразу отвезут монастырь, который она хорошо знает.
Если эта упрямая девушка действительно хочет провести остаток жизни на далеком острове, отрешившись от мира, я не могу ей помешать.
Внезапно накатила чудовищная усталость. По правде говоря, у меня больше не было сил спорить. Нет смысла бороться с характером нашей дочери – да и нашего кота, если уж на то пошло. Все, что я могла сделать – жить своей жизнью. И разрешить им жить своей.
К тому же Лидия была рядом эти два года и во всем меня поддерживала. Пришла пора отступить и признать, что у нее есть право самой определять свою судьбу.
– Ну… – сказала я, чувствуя, что все затаились в ожидании взрыва. – Если хочешь стать монахиней, значит, у тебя есть на то причины. Не скажу, что я в восторге от этой идеи, но я полностью на твоей стороне.
Удивительно, но я ничуть не кривила душой.
35
Завершающий штрих
Кошачья царапина может быть почетным знаком
Всю следующую неделю я с любопытством наблюдала за сборами Лидии. Раньше меня пугало все, связанное со Шри-Ланкой. Теперь я хотела лучше понять мир, частью которого собиралась стать моя дочь, и даже пыталась представить, каково будет посетить ее монастырь. Скорее всего, поездка выйдет не из легких…
Здесь, дома, мне предстояли куда более прозаические испытания. Пока Лидия готовилась к отъезду, я стремительно приближалась к последней стадии реконструкции груди: татуированию соска. Будучи главным оценщиком искусственных сосков, Филипп авторитетно заявлял, что ему нравится то, что есть. Но меня смущал неестественный цвет «бледнолицего брата». И раз уж я зашла так далеко, нет смысла отступать.
Правда, татуировки – это иглы. И там не будет доброго анестезиолога, который поможет тебе сладко проспать весь процесс. Пока я размышляла над своей печальной участью, Джоне вздумалось поиграть с удочкой. Глядя на то, как он подпрыгивает за добычей, я мечтала быть больше похожей на кошку. Даже наш невротичный питомец вряд ли стал бы тратить время на переживания по поводу иголок.
Когда Джона наконец напрыгался и развалился на ковре, подставив солнцу блестящие бока, его подхватила на руки Катарина.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
