Фитцуолтер кивнул и предложил выпить, но мы опять отказались. Он внимательно посмотрел на Кена, будто сомневался, говорить или нет, и наконец решился.
— Здесь один из моих конюхов рассказывал сплетни, в которые я никак не могу поверить, — сказал он.
— Какие сплетни? — спросил Кен.
— Говорят, одного из ваших людей убили сегодня утром. — Он изучающе посмотрел Кену в лицо и высказал свое предположение: — Кто это? Не Кэри?
— Скотт Сильвестр, наш анестезиолог, — нехотя ответил Кен.
— Что с ним случилось?
— Мы не знаем, — сказал Кен, избегая описывать положение Скотта. — Наверное, это будет в теленовостях и в газетах.
— Ты, кажется, не очень-то взволнован, — критически заметил Фитцуолтер. — А я думал, что ты мне расскажешь. А раз не рассказал, я и решил, что все это сплетни. Как его убили?
— Мы не знаем, — неловко сказал Кен. — Полиция как раз пытается выяснить.
— Мне не нравится, как это звучит.
— Звучит ужасно, — согласился Кен. — Мы пытаемся делать вид, что все нормально, но, откровенно говоря, не знаю, как долго нам это удастся.
Темные глаза Фитцуолтера рассеянно смотрели вдаль. Он что-то соображал.
— Мне необходимо поговорить с Кэри, — проронил он.
— Кэри очень расстроен. Мы знали Скотта много лет, — сказал Кен.
— Да, но почему его убили? Ты должен знать больше, чем говоришь.
— Он умер в клинике. Сегодня утром мы нашли его в операционной, — ответил Кен. — Полицейские приехали забрать тело и задали нам кучу вопросов, но до сих пор у нас нет ответов. И полицейские не сказали, что они думают по этому поводу. Все произошло слишком быстро. Завтра мы будем знать больше.
— Но его застрелили? — настаивал Фитцуолтер. — Там была кровь?
— Не думаю, — сказал Кен.
— Оружие обнаружили?
Кен отрицательно покачал головой.
— Самоубийство?
Кен молчал. Я ответил за него:
— Это было не самоубийство.
Фитцуолтер впервые обратил на меня внимание.
— А вы откуда знаете?
— Я его видел. У него были связаны запястья и лодыжки. Он не мог покончить жизнь самоубийством.
Определенно, он мне поверил.
— А в сущности, кто вы? — спросил он.
— Просто приятель Кена.
— Вы не практикуете?
— Нет, только езжу с визитами.
— Вы ветеринар?
— Нет, я далек от этого.
Он потерял ко мне интерес и повернулся к Кену.
— Мне кажется странным, что ты сразу же не сообщил мне.
— Я пытаюсь все забыть, — сказал Кен.
Он мог пытаться, но это было невозможно. Я никогда не забуду голову Скотта. Воспоминания возвращались целый день приливами тошноты. Должно быть, у Кена было то же самое.
Фитцуолтер пожал плечами.
— Мне кажется, я встречался с этим парнем только один раз, когда умер жеребчик. Я считал, что он завалился спать и плохо следил, однако маловероятно, что он смог бы как-нибудь его спасти. Это тот самый мужчина, верно?
Кен кивнул.
— Мне очень жаль.
— Спасибо, — ответил Кен. Он глубоко вздохнул. — Когда умирали только лошади, жизнь была проще.
— Да, я слышал, у вас была эпидемия.
— Все слышали, — уныло сказал Кен.
— И пожар, и еще один труп. Не представляю, как «Хьюэтт и партнеры» смогут выжить.
Кен не ответил. Чем чаще кто-нибудь увязывал катастрофы вместе, тем более мрачными казались перспективы. Даже при быстром крушении не все погибали сразу, к тому же это крушение еще витало где-то в заоблачных далях.
— Пора ехать, — сказал я, и Кен кивнул.
— Что мы решим? — спросил он Фитцуолтера. — Вы и я.
Фитцуолтер передернул плечами.
— Мне нужен ветеринар. Ты знаешь лошадей. Я позвоню Кэри. Посмотрим, что можно сделать.
— Большое спасибо.
На полпути к машинам Фитцуолтер сказал Кену:
— Если ты хочешь сдать в утиль этот старый «Форд», я дам тебе хорошую цену.
Машина Кена от времени и долгой езды уже разваливалась на ходу, но он был возмущен.
— Эта старушка еще свое не отъездила. Фитцуолтер с сожалением покачал головой и повернул назад. Кен любовно погладил машину по капоту и, сложив свое нескладное тело, устроился за рулем. Предполагалось, что мы оба вернемся в Тетфорд, но, казалось, ему это не улыбалось, равно как и мне.
— Как насчет кружки пива? — спросил он. — Я не ел весь день, и меня тошнит. Вдобавок, честно говоря, через пять минут общения с Грэгом у меня начинается трупное окоченение.
Его последние слова вывели его из равновесия, после того как он их произнес. В наших умах постоянно ощущалось незримое присутствие Скотта.
— Я с тобой, — сказал я. Он кивнул.
В надвигающейся темноте мы проехали мимо куч железного хлама, спустились вниз по изгибам холма и, проехав сельскими долинами, остановились в маленьком старом пабе, где только хронически жаждущие все еще подпирали бар.
Я не мог смотреть на пиво и остановился на бренди с водой, ощущая при этом, что я тоже ничего не ел, чувствуя себя скорее более, чем менее, выбитым из колеи.
— Безнадежно, — сказал Кен, уставясь в свой стакан. — Я это понял, разговаривая с Фитцем. Ты иногда даешь мне надежду, но все это — иллюзии.
— Сколько лет Нэгреббу? — спросил я.
— Только не Нэгребб. Я не поеду туда.
— Ему шестьдесят или больше?
— Он выглядит моложе, но его сыну уже за тридцать. Зачем это тебе?
— Все владельцы или тренеры мертвых лошадей были под шестьдесят или старше.
Он уставился на меня.
— Ну и что?
— Я и сам точно не знаю. Просто ищу сходство.
— Они все знали меня, — сказал Кен. — Вот это у них было общее.
— Они все знали Оливера? Кен задумался:
— Вряд ли он знаком с Винном Лизом, хотя остальных знает наверняка. И, конечно же, все они знают Кэри.
— Безусловно. Но другое… Есть ли что-нибудь другое, что их связывает?
— Я не могу понять, куда ты клонишь, но насчет другого стоит поразмыслить.
— У нас есть жестокий к лошадям извращенец, старый маразматик, торговец металлоломом, беспринципный тренер лошадей, старый деспотичный отец Рассет Иглвуд и распорядитель на скачках.
— Какой распорядитель?
— Ронни Апджон.
