— Как раз к ужину подгадали, — сказал он.
— Пожрать бы, — бросил Хертс.
— А что есть-то? — спросил Слаймейкер. — Печенку, бекон умеешь жарить?
Потом Линда узнала: Хертс и Слаймейкер — неразлучная парочка, ездили по всему Сан-Хоакину то на одно ранчо, то на другое, собирали клубнику, миндаль, зеленый салат и авокадо, пока не обосновались в Пасадене. Они жили вдвоем в одной из спален дома для работников, вытирались одним полотенцем, причесывались одной дешевой расческой с длинными зубцами; стоило одному дочитать газету, он тут же передавал ее другому, обведя предварительно кружком статьи о водоснабжении, полицейских рейдах в бильярдные, программе в местном театрике. Ни тот ни другой не отличались красноречием; напивался один — напивался и другой, печалились тоже оба одновременно, простывали зимой в одно и то же время, бухая в голос. Хертс был немного более задумчивым, и вскоре Линда заметила, что мрачное выражение лица свойственно ему больше, чем жизнерадостной, круглой как луна физиономии Слаймейкера. Оба не отличались хорошими манерами — частенько ходили небритыми, от них несло бурбоном, грязь из-под ногтей, казалось, никогда не исчезала, — но друг другу при этом они никогда не грубили, а больше всего Линду удивляло в Дейви Хертсе и Тимми Слаймейкере то, что при том количестве сплетен, которыми полнилось ранчо, о них никто ничего и никогда не говорил. Потом она спросила об этом Уиллиса, и он объяснил, в чем тут дело, — у каждого за голенищем был небольшой крупнокалиберный пистолет с ручкой из слоновой кости; пистолеты были совершенно одинаковые — пара. У Хертса и Слаймейкера была известная привычка наставлять пистолет на врага для защиты друга.
— Раз кто-то из них подстрелил работника, который полез на другого с вилами, — рассказал Уиллис, — тот умер на месте, и до сего дня ни Хертс, ни Слаймейкер не сознаются, кто нажал на спусковой крючок.
— Уиллис прокатил тебя? — спросил Брудер.
Она кивнула в ответ, и Уиллис сказал, что он проводит ее на кухню. Когда они проходили мимо Брудера, он отступил, до Линды донесся запах пота мужчины-труженика, она приостановилась, потом пошла дальше. «Будет еще время поговорить, когда все улягутся», — подумала она. Входя в дом, она услышала, как Слаймейкер спрашивает Брудера: «Как она, поправляется? Знаешь, что у нее такое?» — и поняла, что речь идет не о ней, а о Розе.
В кухне было темно, Линда различала лишь силуэт Уиллиса, но зато хорошо слышала, как он учащенно дышит. Он щелкнул выключателем, лампочка, висевшая без абажура на голом проводе, зажглась, и на его лице стала видна осторожная, легкая улыбка. «Ее топят дровами», — сказал он, показывая на стальную поверхность плиты «Акме». Он произнес это извиняющимся тоном, как будто Линда ждала чего-то более совершенного. Но Линда понимала, что здесь только и будет что плита, мойка, кровать да те считаные минуты, что она будет видеть Брудера.
— Следите, чтобы парни вовремя приносили дрова, — продолжил Уиллис. — Они знают, что это их работа, но, пока не напомните, делать ничего не будут.
Он открыл водопроводный кран:
— С водой все в порядке. Фургон со льдом приезжает по утрам. С ним Брудер вам не поможет… Правда, Хертс и Слаймейкер помогут обязательно. Они хорошие. Я велел им заботиться о вас.
На полках теснились тарелки, банки с вареньем, суповые горшки, ковши на длинных ручках. На полу стоял мешок с мукой, банка с сахаром, наполовину пустой горшок с медом.
— Где я буду получать продукты?
— Наверху, в доме. Пройдете на кухню, там какая-нибудь девушка отпустит вам все, что нужно. Если Розе к утру будет лучше, познакомитесь с ней.
Только теперь до Линды дошло, что готовить она будет не для капитана Пура и его сестры; ее наняли всего лишь стряпухой на ранчо, и в особняке она только и увидит что кухонную дверь, запертую на тяжелый болт. Но она не расстроилась, ведь это значило, что она все время будет рядом с Брудером. Она даже подумала, что с Уиллисом Пуром они теперь долго не увидятся.
— Как мне попасть в дом? — спросила она.
Он посмотрел на Линду со странной усмешкой, как будто оценивая ее, и ответил:
— Поднимитесь по тропинке… Обязательно скажите, если вам будет нужен помощник. Вдруг вы не справитесь тут одна?
Подъем был крутой, и она думала, как будет сама носить молоко и мясо, чтобы накормить голодных мужчин. Может, здесь есть какая-нибудь тележка или тачка? Работы она не боялась, наоборот — думала о том, как сделать ее возможно лучше. Лампочка тускло светила на них, он казался еще моложавее, чем при дневном свете, но сейчас, в холодном вечернем воздухе, из-под его кожи словно бы струилась теплота, он улыбался, и хотя Линде был не очень понятен смысл этой улыбки, ей все же было хорошо от мысли, что капитан Пур встретил ее на станции: она вдруг представила себе весь этот долгий путь, сначала на автобусе, потом пешком, поняла, как одиноко было бы ей самой добираться до этого ранчо.
— Жить вы будете здесь, — сказал он, открыл дверь, и они оказались в узкой комнате, где еле помещались стальная койка и деревянный стул с отломанным подлокотником.
Кровать была придвинута к окну, откуда виднелись апельсиновые рощи; Линда различала силуэты деревьев и видела плоды, освещенные светом только что поднявшейся луны; немного погодя она заметила кравшегося между деревьев койота — в темноте у него блеснули глаза. Он завыл; Уиллис посмотрел на нее и сказал:
— Надеюсь, все будет хорошо, мисс Стемп. Я хочу сказать — у вас все будет хорошо.
Линда была ему очень благодарна.
— Большое вам спасибо, — произнесла она; он не уходил из этой темной, запыленной комнаты, они молча стояли в темноте, до них доносились шорохи ночного ранчо, и наконец она сказала: — Парни проголодались, капитан Пур. Мне пора готовить ужин. Что еще я должна знать?
Он ответил не сразу; она не хотела, чтобы он ушел прямо сейчас, и думала, заметил ли он, сколько времени они одни находятся в этом доме.
— Думаю, на сегодня хватит, — заговорил он. — Но если вам будет что-то нужно, мисс Стемп…
— Мне кажется, я справлюсь.
— И все-таки, если что-нибудь понадобится, я в доме наверху…
Он говорил что-то еще, но эти слова до нее дошли уже позже, ночью.
— Спасибо, капитан Пур, — ответила она.
На его лице отразилось что-то вроде разочарования, от этого он стал еще красивее, она подумала, что перед ней — раненый солдат.
— Напоминаю в последний раз, — произнес он, собираясь уходить. — Вы должны называть меня Уиллис.
Она почувствовала, что на душе у нее стало легче, и ответила:
— Хорошо.
Он поблагодарил ее и ответил:
— А я теперь буду называть вас Линдой.
2
Девушка заболела, они подружились, она попросила Брудера помочь ей, он знал, что у Розы больше никого нет, и сердился, почему Линда этого не понимает.
