— Потому что ты наследная принцесса. И будешь королевой…
— Ну и что? Я к тому же еще и женщина.
— Поверь, я это знаю.
— Мне очень хочется быть ближе к тебе.
— А мне к тебе, София. Ничего подобного я еще никогда ни к кому не испытывал. Но если союз с Данией — это наилучший выход для Кавроса…
— Самое лучшее для Кавроса — это я, — прошептала она. — Ты — самое лучшее для меня, а я — самое лучшее для тебя, я это знаю, я люблю тебя, Гейбриел. Я полюбила тебя с той самой минуты, когда ты разговаривал на сеновале с глупым котенком.
Потрясенный ее словами, он покачал головой.
— Я всегда буду твоим. Ведь мне показалось, — содрогнувшись, добавил он, — что я тебя потерял.
— Нет. Ты спас меня. И я была уверена, что ты на это способен. Мы с тобой созданы друг для друга, Гейбриел. Скажи, что ты тоже это знаешь.
— Я люблю тебя, София. Так люблю, что могу, кажется, умереть от желания обладать тобой.
— Вот этого не надо. Зачем умирать? — насмешливо сказала она. — Ты вернулся, чтобы жить для меня, жить со мной. В качестве моего мужа и моего любимого.
— Как я могу быть твоим мужем? — едва слышно спросил он.
— Дорогой, — упрекнула его она, — ты слишком много размышляешь. Лучше поцелуй меня.
Когда его губы прикоснулись к ее губам, она почувствовала, как он дрожит от желания. София возмутилась. Почему он сдерживает себя даже теперь? Нет, так дело не пойдет.
Она схватила его за плечи и, поцеловав крепче, нетерпеливо раздвинула языком его губы. Он застонал, почувствовав у себя во рту ее язычок. Она взяла в ладони его лицо, чтобы он не смог отвернуться от нее в угоду своим проклятым рыцарским принципам.
— Будь смелее, — прошептала она, едва дыша после столь страстного поцелуя.
Он наконец сказал, что его тревожит.
— Не верится, что ты все еще хочешь меня после того, что видела там, в горах.
Она приподняла брови.
— И это все, что тебя тревожит? Уж не стыдишься ли ты этого?
— Вовсе нет, — сказал он, передернув плечами, и посмотрел в сторону. — Но согласись, что это неприятное зрелище, и мне хотелось бы, чтобы ты его не видела. Вот и все.
— Гейбриел, к этому меня подготовили Леон, а также все мои утраты. Это были отвратительные люди, которые получили то, что заслужили, — решительно заявила она. — А что касается меня, то я не такая трусиха, чтобы не видеть и не понимать, чем рискуют такие, как ты, ради меня и ради общего блага.
Он пристально смотрел на нее и слушал.
— Твоя полная самоотдача и храбрость — в этом есть, как говорят поэты, что-то возвышенное, любовь моя. Вот видишь? Я понимаю тебя. Я хочу тебя. Даже твою ярость. Позволь мне попробовать ее на вкус. Я знаю, что ты никогда не причинишь мне боли.
— Никогда, — хриплым голосом отозвался он словно эхо.
Не говоря больше ни слова, он поднялся и повел ее внутрь пещеры.
Как только они оказались в своем слабо освещенном убежище, он привлек Софию к себе и заключил в объятия. Когда его губы завладели ее губами, оба уже пылали страстью. София постанывала, а он медленно снял с нее одежду и уложил на меховые покрывала.
Она принялась снимать с его плеч сюртук, но для этого ему нужно было сначала снять наплечную кобуру и множество прикрепленного там оружия. Освободившись от своего личного арсенала, он снял сюртук и отбросил его к стене.
София была так возбуждена, что боялась потерять сознание. Она удобно расположилась на их примитивной постели, а Гейбриел, стоя над ней, проделал поцелуями дорожку от ее шеи и ниже, любуясь красотой ее тела.
Его губы спустились по ее груди, талии, бедрам, обследуя каждую округлость. Вскрикнув от удовольствия, она выгнулась под ним, когда он взял ее набухший сосок горячими влажными губами и осторожно втянул его, прежде чем перейти к его двойнику. Несколько мгновений спустя она испытала настоящие мучения. София и не подозревала, как сильно ее тело изголодалось по нему и как бережно хранило воспоминания о его руках и тех приемах и ощущениях, которым он начал обучать ее в ту ночь на ферме. Сейчас она была более чем готова продолжить обучение.
Страстно поцеловав ее, он опустил руки и быстро расстегнул черные бриджи для верховой езды. София помогала ему. Ее рука скользнула вниз по его животу, и она застыла от удивления, наткнувшись на толстое основание его члена, который гордо возвышался — огромный и твердый — на островке жестких волос в паху.
Ее пальцы обвили его кольцом, и Гейбриел содрогнулся, когда она погладила его снизу вверх. Он был нескончаемо длинным, но она хотела, чтобы весь он находился внутри ее тела.
Он позволил ей поиграть еще чуть-чуть, потом по-хозяйски взял ее руки и осторожно поднял над головой.
— Я люблю тебя, — произнес он и, опустив голову, нежно поцеловал.
София умирала от желания. Она твердо знала, что была создана для этого момента и для этого мужчины.
Его стремительное вторжение внутрь ее тела на мгновение приостановилось, когда он наткнулся на препятствие, символизирующее ее девственность.
Но если Гейбриел боялся, что она его остановит, то жестоко ошибался. Он сделал паузу только лишь для того, чтобы дать ей крошечный шанс передумать.
Ее пальчики скользнули по его широкой спине и ухватились за плечи, подсказывая ему, что она с радостью готова вытерпеть боль, связанную с окончательным воссоединением с ним.
Он с нежностью поцеловал ее, почувствовав, как она задрожала под ним, испытывая одновременно радость, боль и пьянящее осознание того, что ее любимый делает ее своей. А она подписывает эту сделку девственной кровью.
Теперь для них обоих дороги назад не было.
Он замер, с нежностью сжимая ее в своих объятиях.
— Я обожаю тебя, — прошептал он.
Она не могла бы сказать, почему его нежный шепот вызвал слезы на ее глазах. Возможно, она просто успокаивалась после такого количества утрат и многих лет уединенного образа жизни. Она могла лишь приласкать и еще крепче обнять его, потому что говорить ей мешал комок, образовавшийся в горле. Произнести она могла только имя своего любимого: Гейбриел.
— Я всегда буду принадлежать тебе, милая. Тебе больно?
— Совсем немного. Я люблю тебя.
Он закрыл глаза и поцеловал ее в лоб, усилием воли сдерживая желание, пока она не будет готова.
Ему не пришлось долго ждать. Несмотря на внушительный размер его мужского естества, она быстро оправилась от боли и не хотела затягивать мучительное ожидание. А желала одного: отдать ему себя целиком и полностью.
— Может быть, продолжим? — промолвила она.
Гейбриел усмехнулся.
— Браво, моя девочка! — пробормотал он, явно гордясь ею. Он приподнялся на локтях, продолжая гладить ее волосы. — Ты настоящий борец, София. Вот почему мы с тобой созданы друг для друга. Мне так повезло, что я нашел тебя, что изо всех фермерских домиков, которые мог арендовать, я выбрал именно этот.
