Один раз он уколол меня моим прошлым, сказал, что, наверно,меня тянет к моим криминальным подвигам. Когда он выпивал, он просил у меняпрощения, говорил о том, что ему тяжело, потому что он привык иметь отношения сплатными женщинами и у него никогда не было любви.
Временами мне казалось, что мы просто не можем существоватьбез ссор. Если я пыталась вникнуть в какой-либо вопрос, дать ему какой-тосовет, он моментально заводился, смотрел на меня сверху вниз и говорил, что яне имею права вмешиваться в его дела, потому что я не образованна и тупа.
По ночам он заставлял меня считать моих бывших мужчин ирассказывать про каждого из них все в самых мельчайших подробностях. Я нелюбила этого делать. Петенька, ты не представляешь, как сильно я не любилаэтого делать. После этого мы занимались яростным сексом и он накидывался наменя с особым остервенением.
Иногда его одолевала жадность, и он говорил, что я трачумного денег, а иногда, наоборот, сорил деньгами и называл меня чересчурэкономной. Временами он упрекал меня в том, что никогда не чувствовал себятаким опустошенным, как со мной.
И знаешь, Петенька, все же он очень сильно меня любил. Он добезумия меня любил… Просто он был очень сложным и противоречивым человеком. Ястаралась приспособиться к нему, как могла. Я старалась, как могла… Однажды мыпоругались… и я уехала с вещами пожить к себе.
Я думала, что будет как всегда. Он сразу за мной примчится ибудет просить прощения… Все закончится бурным сексом, и он вернет меня обратно.Но он не приехал. Он страдал, но он не приехал. Я очень переживала. Мы обаприняли решение расстаться, но оба понимали, что это неправильно. Мы знали, чтонаше расставание никому не принесет пользы, но по-прежнему показывали своюгордость. А затем я поняла, что в отличие от меня, он смог без меня жить, а уменя это не получилось. Я думала о нем каждый день, каждый час, каждую минуту.Я просто похоронила себя заживо. А один раз я увидела его с женщиной. Это былнастоящий удар. Я не могла свыкнуться с мыслью, что Саша не является большечастью моей жизни.
…Петенька, родной, я и сама не знаю, как я его убила…Знаешь, в тот момент, когда мы расстались, я позвонила психоаналитику, и онвыписал мне лекарство. Я стала принимать его, чтобы забыть Сашу, но у меняничего не вышло. Я приехала к нему домой. Он не обрадовался моему приезду. Нет.Он сидел в своем кабинете и рассматривал фигурку только что приобретенного напоследнем аукционе бронзового морского конька. Я стала ему что-то говорить просвою дочь, что мне очень без нее плохо и что я хочу побыстрее ее привезти, ноон даже не слушал меня… Он по-прежнему смотрел на своего конька… А еще онпопросил меня говорить потише… Ты знаешь, тогда я возненавидела не Сашу, явозненавидела этого конька. Все спрашивают, когда у меня появилось желание егоубить. А у меня никогда, веришь, никогда не было такого желания. Все получилосьспонтанно, я ничего не задумывала. Я просто не могла обратить на себя вниманиепо-другому. Я выхватила у него эту фигурку конька и ударила его по голове…Конек врезался в висок, Александр замер и повалился на пол…
Петенька, уж ты-то должен мне поверить. Я не хотела егоубивать. Я просто хотела обратить на себя внимание…
В СИЗО я узнала, что за время нашей недолговечной совместнойжизни Александр составил завещание – он подарил мне все свое имущество и всюколлекцию раритетов. Он боялся, что, если что-то случится, я могу остаться ни счем.
Петенька, ты даже не можешь представить себе, богата. Нозачем мне это богатство, если у меня нет ЕГО… Петь, я переписываю это богатствона тебя, потому что ближе тебя у меня никого нет, а ты позаботься, пожалуйста,о моей маме и о моей дочери. Я знаю, ты это сделаешь, потому что ты менялюбишь.
Сегодня меня везут в его дом. Я должна взять в руки конек ипоказать, как я ЕГО убила… Знаешь, а я им не буду показывать… Я возьму этотконек и ударю себя в висок. Я все просчитала. Я долго тренировалась и знаюточно, как это сделать… Прости меня, Петенька, но я очень хочу к нему. Я простоне могу здесь остаться. Я не могу смотреть в глаза своей дочери и своей матери.Обязательно скажи им, как сильно я их люблю. Господи, посадить бы на коленидочку, уткнуться в ее шелковые волосы… Скажи ей, что я разбилась на машине,только не говори, что я покончила с собой в тюрьме.
Петенька, я верю, что ты распорядишься деньгами так, какположено, и обеспечишь моим близким спокойную жизнь. Я всех вас люблю.
Прощайте».
Мужчина снял очки, вытер слезы и спрятал письмо обратно вкомод. В этом письме была его самая любимая фраза: «Ближе тебя у меня никогонет».
Она написала это от чистого сердца, и он жил этим. Оформивправа на роскошное наследство, он перевез в Москву ее мать и дочь. После тогокак в Чечне погибли все его близкие, он мечтал о семье и он ее получил. Теперьэто были его мать и его дочь… Они жили дружно и понимали друг друга сполуслова, потому что у них была общая боль, это ОНА… Иногда он закрывал глазаи думал о том, что все могло быть иначе… Она могла бы не встретить антиквара, аполюбить ЕГО… Ведь они слишком многое пережили вместе, их слишком многоесвязывало.
Он будил бы ее по утрам своими нежными поцелуями и укладывалспать, баюкая по ночам… Ведь он вообще не хотел жить после Чечни, не виделсмысла. И он нашел этот смысл. Нашел сразу, как только увидел ее… Он стал житьдля того, чтобы быть хоть немного ей нужным.
Он никогда не хотел быть антикваром, но он им стал. Онскупал предметы старины и часами любовался покупками. Он сам не знал, что этотакое, болезнь или желание стать таким, как тот, которому она отдалапредпочтение.
Дверь в комнату открылась, и на пороге появилась ухоженнаястарушка.
– Сынок, может, перекусишь чего-нибудь?
– Нет, мам, спасибо. Я не голоден. Дочка придет, тогда сядемобедать…
– Ты опять читаешь ее письмо?
– Опять.
– Сынок, так нельзя… Теперь ничего не вернешь, – вытерласлезы старушка. – Она у меня была какая-то особенная. Дети как дети, а онаособенная… Выделялась среди толпы. Это я виновата, сынок. Ведь это я ее неуберегла. Я что-то чувствовала, – старушка поднесла к лицу носовой платок ипромокнула глаза.
– Мам, ты здесь ни при чем…
– Сынок, столько лет прошло, а у тебя никого нет. Живемдружно… Достаток такой, что никогда и не снилось. Ты молодой, познакомился бы скем-нибудь. Я бы не осудила, а только приветствовала. Что, всю жизнь и будешьжить бобылем?
– Буду, мама, буду. Она написала, что у нее никого не былоближе меня… Ведь она не врала?!
