Правда обрушилась на Элис тяжестью башни, под которую неведомый враг совершил подкоп. Собственно говоря, с той самой ночи, когда они встретились, Пирс постоянно пытался убедить ее вернуться в Фолстоу. И не делал из этого секрета. Так что ей не на что жаловаться. Он ее не обманывал.
А теперь она готова рискнуть поместьем своей семьи, своей свободой и, быть может, жизнью, чтобы вернуться к человеку, который только успел вздохнуть свободно, избавившись от нее? Вообще-то Элис не была уверена, сможет ли нависшая над ее головой угроза склонить Пирса отказаться от своих притязаний на Гивик-Мэнор в пользу Джудит Энгвед. Всю жизнь он был лишен того, что ему принадлежало по праву, а теперь может это получить. Почему он должен отказываться от этого ради женщины, которая для него ничего не значит?
Сибилла снова оказалась права, но на этот раз Элис не почувствовала горечи. Возможно, подумала она, узнав такую горькую истину и боль, которую она приносит, человек становится мудрее. Вспомнив о Сибилле, которая, должно быть, испытывала огромное беспокойство, но по привычке не показывала этого, Элис переменила решение.
— Хорошо, — вздохнула она, — тогда давайте поскорее уйдем отсюда, пока не вернулись Джудит и Беван.
Сибилла, приподняв брови, оглянулась, а потом озабоченно нахмурилась:
— Ты опять придумала какой-нибудь трюк? Дождешься, когда я выйду в коридор, и захлопнешь дверь, как делала в детстве?
Элис улыбнулась воспоминаниям — приятным и не слишком. Стало быть, Сибилла невольно призналась, что уже не считает ее ребенком.
— Нет, Сибилла, на этот раз никаких трюков. Пойдем. — Элис выставила вперед согнутый локоть и позвала Лайлу, которая все еще жалась к Айре. — Мы уходим, малышка.
Обезьянка вскарабкалась на плечо хозяйки, легко преодолев разделяющее их расстояние, и крепко вцепилась обеими руками в волосы Элис.
— Я желаю всего хорошего, Айра, вам обоим, — сказала Элис.
Старик некоторое время сверлил ее глазами, но потом его обескровленные губы все же разлепились.
— Я тоже, — проскрипел он. — Вам обеим, — добавил он, покосившись на Сибиллу. Потом его тело как-то странно дернулось, и Элис с изумлением поняла, что он поклонился. — Леди.
Элис тщетно пыталась сдержать рвущиеся из груди рыдания. Она быстро подошла к старику, прижалась щекой к его морщинистой щеке и обняла за плечи.
— Позаботьтесь о нем, — с трудом выговорила она. — Он так долго был совсем один.
Айра быстро кивнул.
— Элис, — негромко окликнула Сибилла.
Элис отпрянула, и, обернувшись к сестре, быстро смахнула с ресниц набежавшие слезы. Заметив на полу у очага свой мешок, она подхватила его.
Скользнув взглядом по глубоким покрасневшим бороздам на запястьях, оставшимся от веревок, она заметила, что деревянный браслет исчез. Почему-то это заставило ее сердце сжаться.
Ни разу не оглянувшись, она направилась вслед за Сибиллой в коридор.
Глава 23
Пирсу не спалось.
Он был благодарен Джулиану Гриффину. Если бы не его зоркий глаз, а вероятнее всего — острая интуиция, Пирс был бы вынужден слоняться по дворцу в поисках пристанища. Предоставленные ему апартаменты оказались роскошными — ничего подобного Пирсу не приходилось видеть за всю его жизнь. Он боялся к чему-то прикоснуться — а вдруг сломаешь. Он понимал, что никогда не сможет возместить стоимость даже одной-единственной нитки в богато расшитом покрывале, тем более что теперь не увидит ни фартинга из денег отца.
Поэтому Мэллори провел ночь на полу, прижавшись спиной к запертой двери. Он не зажег ни одной свечи и долго сидел в полной темноте, думая об Элис. Он молился о ее безопасности. Просил у Господа прощения за то, что невольно подверг жизнь девушки опасности. Пирсу это очень было нужно, поскольку он точно знал, что сам себя простить не сможет.
Мэллори молился и о собственной душе. Он был уверен, что Бог услышит его, знает его сердце. Для Всевышнего не является тайной его желание убить Бевана, а теперь и Джудит Энгвед, причем независимо от решения Эдуарда. Они причинили зло Пирсу, украли то, на что имеет право только он один, опорочили его, прокляли, избили, попытались убить, Но все же до сегодняшнего дня он мог даровать им жизнь.
Но не теперь. Нет, не теперь, когда они подняли руку на Элис. Эта милая девочка будет счастлива! Ей больше никогда не придется ничего опасаться. Где бы она ни находилась, где бы ни преклонила свою прелестную головку на ночь, ей не нужно будет бояться, что те, кто ее похитил, удерживал — из-за Пирса — и угрожал, могут оказаться рядом.
Элис рисковала собой, чтобы спасти его. Только благодаря ее отважному сердцу у него появился Айра. Она поклялась быть рядом с ним, даже если это вызовет гнев короля. Пирс не верил ни во что и никому. Элис предложила ему всю себя, а он постоянно отталкивал ее. После того как собственный отец отказался от него, пусть даже по настоянию Джудит Энгвед, Пирс не пользовался привилегиями, связанными с его рождением. Тяжелый труд в Гилвике наложил отпечаток не только на его тело — в виде шрамов, мозолей и накачанных мускулов, но и на его душу. Он навсегда останется простолюдином. Пирс Мэллори никогда не был известен своими землями или титулом — только своими кулаками. Он был никем. А Элис, несмотря ни на что, его любила.
Поэтому теперь он пожертвует всем, что мог иметь, ради нее. Она, понятно, вряд ли простит его предательство, его самонадеянное упрямство, подвергшее ее риску. Но по крайней мере Пирса будет согревать уверенность, что теперь он сделал все, что возможно, ради Элис.
Когда за окнами — Мэллори не потрудился задернуть тяжелые портьеры — чернота сменилась серыми предрассветными сумерками, он был уже спокоен. Он встал и стал разминать тело, нывшее от неудобной позы на твердом полу.
Пирс умылся, прополоскал рот и поморщился, заметив, что его губы мелко дрожат. Затем он аккуратно почистил влажной тряпкой тунику, смахнул пыль с башмаков.
Вымыв руки и вычистив грязь из-под ногтей, он тщательно отполировал кольцо.
После этого Пирс подошел к окну и стал смотреть на улицу. Во внутреннем дворе королевского замка никого не было. Еще слишком рано и слишком холодно. Пирс попытался вызвать в памяти лицо матери, но не преуспел в этом. У него остались лишь смутные ощущения нежности, добродушия и аромат сена.
Затем, словно откликнувшись на чей-то зов, Пирс резко повернулся и быстро вышел из комнаты.
Он устремился вниз по широкой лестнице, мимо слуг, снующих взад-вперед с подносами, щипцами для снятия свечного нагара и стопками чистого белья. Он всем желал доброго утра. Большинство из них окидывали Пирса недоуменным взглядом, прежде чем ответить на приветствие, неизменно добавляя обязательное «милорд».
Никто из занимающих более или менее значительное положение людей никогда не заговаривал с Пирсом. Он выслушивал только отрывистые приказы, всегда являясь частью невидимого механизма, обеспечивавшего процветание поместья отца. В точности так же эти слуга обеспечивали существование королевского двора, и Пирсу неожиданно захотелось выразить им: признательность, которой он сам никогда не удостаивался.
