деваться было некуда, и мне пришлось идти с генералом и его другом к Славке Большому.
Не обнаружив главного свидетеля дома, мы решили наведаться к Мишке, и, как оказалось, не зря. Троица в лице Славки, Шурика и самого хозяина дачи предавалась возлияниям под сенью плодовых деревьев. Они уже были в той стадии, когда не помнили, с какого горя начали пить, и громко выясняли, кто кого больше уважает.
— Дела... — озадаченно протянул генерал. — Судя по всему, допрос откладывается на неопределенное время.
Я мысленно с ним согласилась. Однако Валентина Александровича душевное состояние свидетелей, судя по всему, не смутило. Он подошел к врытому в землю столу, за которым расположилась троица, и, взяв в руки бутылку коньяка, поднес ее к глазам и принялся внимательно изучать этикетку. Мужики, заметив незнакомца, прервали прения и пьяно уставились на вновь пришедшего.
— Хороший коньяк, — одобрил Мальков и, обведя троицу тяжелым взглядом, вдруг резко спросил:
— Ваши звания, товарищи?
Мишка с Шуриком разинули от неожиданности рты, а Славка вдруг вскочил и, вытянувшись по стойке «смирно», гаркнул во все горло:
— Рядовой запаса Иванов Вячеслав Тихонович! !!
— Вольно, — скомандовал Мальков и перевел взгляд на Мишаню.
Тот, глядя на Малькова, как кролик на удава, медленно поднялся со скамейки и не в силах принять строго вертикальное положение, придерживаясь одной рукой за стол, все же запинаясь отрапортовал:
— Рядовой зап-паса Л-ломов.
Рядом с ним тут же вырос щуплый Шурик и со словами: «Господи, неужто война?» — поведал о своем звании лейтенанта запаса.
— Служили? — осведомился Валентин Александрович.
— Никак нет, — доложил Шурик. — В институте была военная кафедра.
— Понятно, — протянул Мальков, усаживаясь за стол. — Да вы садитесь, господа... Чего повскакивали? В ногах правды нет.
Мы со Степаном Евсеевичем едва сдерживали смех, наблюдая процесс вытрезвления пьяной троицы, виртуозно проводимый Валентином Александровичем.
— Итак, господа, — ровным голосом начал Мальков, — следствие располагает сведениями, что в день убийства Павлюка Василия Петровича, работника господина Ломова, один из вас находился поблизости от места преступления и видел убийцу, но по каким-то причинам скрыл это от следствия...
Валентин Александрович выдержал паузу, переводя взгляд с одного парня на другого, и продолжил:
— А за сокрытие сведений о преступлен ин...
Он не успел договорить. Резко протрезвевший Славка поднялся со скамейки и, покаявшись за свой нерешительный, как он выразился, характер, изъявил желание содействовать следствию и готовность ответить на все вопросы.
— Ну, что ж, — произнес Мальков, — лучше поздно, чем очень поздно. Пройдем те, гражданин Иванов, вот к тем бревнышкам, побеседуем о том о сём.
При слове «гражданин» Славка дернулся, как от удара, а Мальков, ухмыльнувшись, процедил:
— Шучу, шучу.
Пока они «беседовали», сидя на бревнах возле бани, мы как-то даже не нашли общей темы для разговора и сидели за столом молча, изредка поглядывая в сторону Малькова и Славки.
Допрос длился недолго, но и не коротко, и когда закончился, Валентин Александрович присоединился к нам за столом. Славка же маялся возле кустов смородины и подходить к нам не решался. Видимо, испытывал неловкость перед Мишкой за то, что заложил его жену.
— Теперь у меня вопрос к вам, Михаил Федорович, — Мальков в упор уставился на Мишку. — Не подскажете ли, где в данный момент находится ваша супруга, Ломова Лариса... Как, простите, ее по батюшке?
— Ивановна, — услужливо подсказал Шурик, поскольку Мишка молчал «как рыба об лед».
— Ага, Ломова Лариса Ивановна, — повторил Мальков. — Так где же она? — Он по-прежнему буравил Мишку взглядом, но совершенно безрезультатно. Тот вошел в глубокий ступор.
— Сбежала она, — опять встрял Шурик. — Забрала деньги, брюлики... простите, бриллианты и сбежала.
Валентин Александрович взглянул на генерала, потом на меня и, немного помолчав, спросил:
— Марианна, из показаний Иванова Вячеслава Тихоновича, — Мальков кивнул в сторону Славки, — следует, что в заброшенном поселке в день убийства вместе с Ломовой Ларисой Ивановной был ваш работник Ломов Федор Алексеевич, отец Ломова Михаила Федоровича. Это так?
Я растерянно пожала плечами. Мне-то откуда знать? Я там, кроме трупа, никого не видела.
— Этого я не знаю, — ответила я. — Мы там были с Купатовым Александром... — Я запнулась, пытаясь вспомнить, какое у Саньки отчество, раз уж тут такой официальный разговор пошел. Не вспомнив отчества, я развела руками и замолчала, не зная, что еще добавить.
— А где сейчас находится Ломов Федор Алексеевич? — не унимался Мальков.
Я покосилась в сторону Мишани и, вздохнув, ответила:
— Наверняка сказать не могу, — я еще раз взглянула на Мишку, — но очень может быть — там же, где и Лариса. Ее машина вон стоит, — я указала на красный «Пежо» у ворот, — но ведь на чем-то она уехала... Может быть, ночью за ней приезжал Федор Алексеевич и увез ее?..
Мишка сидел с каменным лицом, только желваки ходили под кожей. Он так и не проронил ни слова.
— У старшего Ломова есть машина? — поинтересовался Валентин Александрович.
Славка с Шуриком переглянулись и пожали плечами, а я поведала о синем «БМВ», который преследовал нас по дороге в Каменск, и даже номер машины назвала.
— Дело в том, — сказала я, — что Мишин дед является незаконнорожденным сыном графа Алексея Николаевича Воронцова. И так случилось, что законный правнук Воронцова — Дмитрий Воронцов, друг нашей семьи, нашел в Париже свою двоюродную тетку. А Федор Алексеевич, подстрекаемый Ларисиным желанием жить в Париже, решил всеми правдами и неправдами отвоевать свое право на наследство. Уж не знаю, каким образом он намеревался это сделать... И вообще это совсем другая история, к убийству не имеющая отношения. Но, судя по всему, на синем «БМВ» за нами гонялся Федор Алексеевич.
Славка с Шуриком слушали меня, раскрыв рты, а Степан Евсеевич даже как-то крякнул от удивления. Об этой стороне дела ведь пока никто в поселке ничего не знал.
— Вот это да... — почесал бритую голову генерал. — Ну, просто роман.
— Да уж, — согласился с ним Валентин Александрович. — Тут, оказывается, история с предисловием. Выходит, что у жены Михаила Ломова и его отца были общие интересы.
Мальков исподлобья взглянул на Мишаню, но тактично не стал развивать эту тему.
— Но какое отношение к этой истории имеет злосчастный Павлюк, убитый в заброшенном
