вновь захотелось жить, – сказал я девушке и, почувствовав, как утихает боль, блаженно улыбнулся.
Глава 24
– Что происходило, пока я был в отключке? И что это за протокол такой? – спросил Алин, продолжая сохранять горизонтальное положение относительно пола.
Чувствительность возвращалась ко мне медленно, лишь боль в пострадавшей ноге, несмотря на лекарства, давала о себе знать. Чертов зверь вырвал кусок мышц и повредил связки, обеспечив мне пожизненную хромоту, если не удастся найти нормального доктора.
Сейчас же в ране отрабатывал свою задачу гель, останавливая кровотечения и обезвреживая ту заразу, что наверняка обитала на клыках «обезьяны». Алин пояснила, что прежде, чем я смогу подняться без сильного ущерба для оставшегося у меня здоровья, должно пройти какое-то время.
Рана, которую мне нанес вожак стаи, почти не болела, и я вспомнил о ней только тогда, когда попробовал пошевелить рукой. Дырка на комбинезоне, судя по объяснениям девушки, исчезла сразу после того, как автодок скафа залатал повреждения, при этом комбез использовал для восстановления энергию брони.
Как только Алин убедилась, что моей тушке больше ничего не угрожает, она вернулась к разговору с детьми. Пока я валялся без сознания, девушка общалась с ними, успокаивая и не давая впасть в панику. Рэф с Лирэ по-прежнему сидели в контейнере и чувствовали себя вполне сносно.
Решив, что не стоит мешать их разговору и так и не дождавшись объяснений от Алин по поводу «последнего шанса» принялся выпытывать информацию у искина.
Оказалось, ничего фантастического, по крайней мере по местным меркам, не было. Искин скафа оценил ситуацию и, придя к выводу, что оператору угрожает гибель, принудительно активировал «боевые» стимуляторы. Эта местная «алхимия» увеличивала скорость прохождения нервных импульсов, позволяя быстрее обрабатывать поступающую информацию и вместе с этим повышала уровень синхронизации с броней.
Расплатой за подобное усиление служили сильнейшее истощение организма и головные боли, которые я сейчас не ощущал лишь благодаря обезболивающему. Выведя изображение с внутренней камеры, я от неожиданности зажмурил глаза и решился их открыть обратно далеко не сразу.
С экрана на меня смотрел смертельно уставший мужчина, лет сорока, с «нелегкой» небритостью и всклокоченными волосам. Мешки под глазами были почти черного цвета, и их можно было спокойно забросить на плечи. Губы потрескались от сильнейшего обезвоживания, но автодок рекомендовал не покидать скаф еще минут двадцать, а остатки воды лежали в наружном контейнере.
Желания продолжать смотреть на уже почти незнакомое мне лицо у меня не было, и я отключил камеру. Полежав просто так пару минут, не выдержал скуки, не разгоняемой даже болтовней моей команды, и начал рассматривать схему помещения, которую составил искин на показаниях сканеров и самого костюма.
Провозившись с картой минут пять, нахмурил лоб, пытаясь понять, что же меня в ней смущает. Провозившись еще немного, не выдержал и обратился к девушке.
– Алин, я тут понять не могу, почему сканеры не достают до дальней стены? Такое ощущение, что они упираются в какую-то преграду.
– Я тоже обратила на это внимание, но оттуда никаких сигналов не поступало, – ответила девушка, прекратив описывать детям, как выглядит Станция снаружи.
– Сейчас оклемаюсь, и надо будет проверить ту сторону, прежде чем выпускать ребятишек. Не хотелось бы получить какие-нибудь сюрпризы в спину, навроде летящего погрузчика, например, – поделился я своими мыслями с ней.
– Может, тихо уйдем отсюда? – в девушке, наконец-то, проснулся голос разума, вот только уже было поздно.
– Нет. В таком состоянии я далеко не уйду, а вылезти из скафа и приводить себя в порядок, не зная, какая там хрень может водиться, вам меня не заставить! – с легкой ноткой истерики в голосе произнес я.
Чертовы эмоциональные качели, на которые я последнее время зачастил, вновь пришли в движение. Чувствую, что еще пару дней такого «веселья», и я просто тихо сойду с ума, ну или громко, тут уж как пойдет.
С шумом выдохнув воздух сквозь стиснутые зубы, у меня с трудом получилось взять себя в руки. Долбанные качели вновь пошли вверх, сменяя злость легким раздражением.
– Всё, с этого момента никаких самовольностей и «хотелок»! Ясно выражаюсь? – повысив голос я обратился к Алин и детям. – Советы принимаются, рекомендации – тоже. За шантаж и попытки давить на жалость просто пну под задницу, и дальше сами действуйте. Понятно?
Дождавшись утвердительного ответа от всех, я немного успокоился. Хотя давить на них не хотелось, но игра в «демократию» могла плохо кончиться для всех нас.
Если бы тут был человек опытный, подобный Криусу, судя по рассказам Рэфа, то подчинился бы ему без вопросов. Тут же мне достались «контуженная» девушка и дети, что толком ничего и не знают о мире вокруг. Пускай мои знания еще меньше, чем у них, но я, по крайней мере, могу быть уверен, что буду думать головой, а не мягким местом.
– Так, себя похвалили и хватит, – эти мысли я уже произнес вслух, вызвав удивление на лице девушки, но объяснять ей не стал.
Автодок скафандра сообщил, что можно подняться, но рекомендовал сильно не напрягаться. Восприняв это как издевку, мне захотелось его хорошенько огреть, но я не знал, где именно он находится в броне, и пока размышлял об этом, меня отпустило.
– Алин, у меня долго эти перепады настроения будут? Раньше такого за собой не замечал, – поднялся на ноги с тихим стоном и громким скрипом металла в поврежденных местах.
– Это уже не я, честно! – озабоченно произнесла девушка, подтвердив мои опасения, и я ей поверил.
– Похоже, мне все-таки понадобится хороший психоаналитик, – хромая, побрел за своим оставленным мечем, который так удачно превратился в копье.
Искин вещал о многочисленных повреждениях, полученных в ходе схватки со стаей. Больше всего беспокоили неисправность ноги, что существенно замедляло мою скорость, и дыра в области груди, которая сейчас была закрыта специальным раствором. Эта субстанция обеспечивала герметичность, но не могла похвастать прочностью, так что в моей обороне появились новые бреши.
Меч я нашел довольно быстро, несмотря на недостаток освещения. Лежал он возле одной из туш «обезьян», весь вымазанный их кровью и остатками чего-то похожего на мозги.
