мяса и снова задела твердую внушительную выпуклость, которую не мог скрыть тонкий бархат халата.
— Сиди смирно, — резко сказал Кощей, а затем добавил внезапно охрипшим голосом: — Пожалуйста.
Щеки мои моментально вспыхнули, но я, поборов смущение, с вызовом взглянула на него:
— А не то что?
И тут я утонула в его потемневших глазах, странно сверкнувших в неверном свете свечей, освещающих залу. Сердце замерло на миг, а потом забилось о ребра рвущейся на волю птичкой. Зачем я это сказала? Зачем я его провоцирую? Этот едва сдерживаемый голод в черных зрачках, почти полностью затопивших радужку, пугал и завораживал одновременно. Хуже всего то, что если бы он решил его немедленно утолить, прямо здесь и сейчас, я не стала бы сопротивляться. Я сама жаждала этого, и меня не остановило бы, что мужчина, к которому меня так сильно тянет, возможно, самый опасный из всех живущих в этом мире.
— А не то ты стащишь с меня халат. Он держится на одном лишь поясе, к слову, не слишком туго завязанном. Или ты хочешь продолжить наше общение без одежды?
Его насмешливый тон развеял наваждение. Я замотала головой.
— Я хочу еще стейка.
Он улыбнулся и, отрезав небольшой кусочек румяного мяса, отправил в мой рот. Все же быстро Кощей взял себя в руки. И хорошо. Я бы не смогла остановиться. Я никогда не была поборницей морали, но отношений с женатыми мужчинами не заводила. О семейном статусе Кощея я осведомлена не была. Сколько времени прошло с момента бегства Мары, я не знала. Поэтому самым благоразумным решением было бы доесть стейк и лечь спать.
Рядом с Кощеем ко мне вернулась не только способность ощущать, но и усталость.
Я зевнула, прикрыв рот ладошкой.
— Велю постелить тебе в гостевой спальне, — сказал он, ссаживая меня с колен.
— Нет, нет, — запротестовала я, прижимаясь к нему всем телом, — не оставляй меня одну. Я боюсь ту женщину, что пыталась тебя убить.
В какой-то степени я не солгала. Мара в облике старухи была просто ужасна. Причем ее внешность как ни странно пугала меня гораздо больше, чем ее невероятная сила.
— Не бойся, олененок, — он ласково провел тыльной стороной ладони по моей щеке. — Мары здесь нет уже два с половиной года. Она будто в воду канула.
Это невинное прикосновение взбудоражило в моей груди целый вихрь чувств. Мне не хотелось отпускать его. Я могла оправдывать себя тем, что мне нужно быть рядом с ним, чтобы уберечь от беды в случае внезапного визита сумасшедшей женушки, но это была ложь. В настоящей причине я боялась себе признаться.
Я отчаянно замотала головой и схватила его за рукав:
— Я все равно боюсь, — произнесла вслух. А мысленно добавила: — За тебя.
— В моей спальне только одна кровать.
— Я могу спать на полу, — я с надеждой заглянула в его глаза. Ага, свернусь на коврике и, как верный пес, буду охранять его сон. После ночевок на сырой земле мне уже ничего не страшно.
— Глупости! — моя ладонь вдруг оказалась в его руке.
Опять невинное прикосновение. А сердце в груди так бахает, что, кажется, его грохот сейчас разбудит весь замок. Что со мной творится? Я бы свалила всё на гормоны. Но даже в пору моей бурной юности таких острых ощущений и близко не было.
Вскоре мы оказались в его спальне. Я даже немного разочаровалась тому, что его руку пришлось так быстро отпустить.
— Ложись, — Кощей отодвинул край шелкового покрывала.
— А ты?
Я никак не могла представить себе властителя Царства мертвых, скрючившегося на полу собственной спальни.
— И я, — ответил он, обходя кровать с другой стороны.
— Но… — промямлила я. Суть протеста еще не успела оформиться в моей голове, а Кощей уже ответил мне.
— Не беспокойся. Кровать широкая. Мы не будем друг друга касаться.
— А-а-а, — протянула я, пытаясь скрыть легкое разочарование.
Кощей тем временем развязал пояс халата и снял свое одеяние, собираясь нырнуть под покрывало.
— Что ты делаешь? — возмущенно воскликнула я.
— Раздеваюсь.
— То есть ты будешь спать так? А как же сорочка, колпак, рейтузы?
Я перечислила известный из книг набор средневекового джентльмена, отходящего ко сну. В принципе мне было все равно, что он на себя наденет, лишь бы не смущал меня своим идеальным телом.
Он рассмеялся:
— Я привык спать так. А тебе нравятся мужчины в рейтузах?
Я живо представила эту картину и поспешно ответила:
— Нет!
— То есть все-таки без них? — он изогнул бровь, а я закрыла лицо ладонями.
— Ты так мило смущаешься, олененок.
— Почему олененок?
Это глупое прозвище мне не подходило. Ну никак мое внутреннее «я» не вязалось с образом наивного, трепетного, трогательного малыша.
— Твои глаза… Они с таким же удивлением смотрят на мир, ждут чудес.
Ну так-то да. Тут столько всего происходит странного, что только удивляться мне и остается. Больше бы подошло нецензурное слово. Но пусть будет удивление.
— Сердечко твое колотится так сильно, что я слышу его биение, — продолжил он. — Ты боишься меня. Но твое любопытство пересиливает страх.
Ничего себе у него слух! Больше дефилируй передо мной нагишом, тогда твои барабанные перепонки точно лопнут от бахающей в моей груди канонады.
— А вдруг ты ошибаешься на мой счет? — еле слышно спросила я. Увидеть в хищнице, охотившейся за кошельками, овечку, ну, или олененка, умудриться надо.
Кощей с улыбкой покачал головой, а я буквально кожей почувствовала, что воздух стал нагреваться и сгущаться. Замок — догадалась я. Боится, как бы я не рассказала его хозяину свои секреты.
— Вспомнила что-то?
— Нет, — как можно печальнее ответила я.
— С тех пор как кое-кто стал плохо справляться со своими обязанностями, в моих землях наплыв заблудших душ. Вот только в замок они пока ко мне не проникали. Твое место не здесь.
— А где? — я приподнялась на локте и уставилась на Кощея, прикрытого по пояс легким покрывалом. Старалась не отрывать взгляд от его лица, чтобы не начать ненароком рассматривать его прекрасно сложенное тело.
— В Ирии.
— Что такое Ирий?
— Теплый край, где царит вечное лето. Ты будешь гулять в дивном саду, слушать пение невиданных птиц и срывать с ветвей сладкие плоды.
— Я бы хотела остаться здесь.
«С тобой», — добавила мысленно.
— У меня палящее солнце, выжженная пустыня, где из растений лишь перекати-поле. С птицами и зверями, обитающими там, лучше не знакомиться, — Кощей отзеркалил мою позу и без стеснения скользил по мне заинтересованным взглядом.
— Мне нравится здесь. Может, я попала сюда неслучайно?
Воздух снова предостерегающе накалился. Ох и
