— Какое совпадение, мучачо. К нам пожаловал сам товарищ капитан. Какими ветрами, приятель?
— Просто вышел прогуляться, как и вы, — ответил Королев, приближаясь. Двое обступили его с боков, и он незаметно нащупал в кармане «вальтер». — Оставайтесь в поле зрения, парни. Сегодня мы не собираемся ссориться. Правда, Мишка?
Воры вопросительно посмотрели на главаря, и тот кивнул.
— Итак? — сказал Мишка, засовывая руку в карман пальто.
— Итак… — повторил Королев, напряженно ожидая, что будет дальше. Он не сводил глаз с вора, даже не моргал.
Мишка довольно долго смотрел на Королева своим фирменным безразличным взглядом и наконец расплылся в ленивой улыбке, ткнув татуированным пальцем на дом, возле которого росли два дерева.
— Собрался туда?
— Возможно. А ты что, хочешь остановить меня?
— С чего бы это? Мы живем в свободной стране. С социалистической демократией, как говорят. Здесь можно делать все, что угодно. Никто из нас не собирается останавливать тебя, поверь. Это было бы некультурно. У тебя ведь здесь встреча.
— Ясно, — сказал Королев и направился к дому. Интересно, откуда воры узнали, что он придет сюда? Он шел, каждым миллиметром спины чувствуя сверлящие взгляды, но оборачиваться не стал. Не дождутся.
Деревянная дверь оказалась перекошенной и ветхой, как и сам дом. Королев постучал трижды и только после этого посмотрел на Мишку и его прихвостней. Воры наблюдали за ним, и Мишка даже помахал ему рукой.
Капитан услышал шаги и с серьезным видом снова повернулся к двери.
— Кто там? — спросил приятный женский голос, очевидно, принадлежавший пожилой женщине.
— Капитан Королев из Московского уголовного розыска, гражданка. Пожалуйста, откройте.
Последовала долгая пауза, и Королев оглядел дверные петли, прикидывая, сможет ли выбить дверь. Вряд ли. Посмотрев на свои валенки, он решил, что даже пробовать не стоит.
— Гражданка? — снова обратился он к незнакомке за дверью.
— Да, — последовал ответ. Судя по голосу, женщина не испугалась.
— Я не хочу выбивать дверь.
— Я тоже не хочу, чтобы вы это делали.
— Тогда, может, вы будете так любезны и откроете? — сказал Королев мягко, пытаясь внушить доверие женщине за дверью.
— Что вам нужно?
— Поговорить с монахиней. Только и всего. Я пришел один. И потом уйду. Мне нужно просто поговорить с ней.
— Просто поговорить?
— Совершенно верно. Это очень важно.
— Я спрошу. Как вас зовут? Королев?
Он услышал звук отдаляющихся шагов, негромкий разговор, после чего кто-то вернулся и открыл дверь. Перед Королевым стояла худощавая женщина лет шестидесяти и спокойно, но без улыбки смотрела на него.
— Прошу вас, капитан.
Она указала на коридор, в конце которого виднелась дверь. В кухне за столом сидела женщина лет шестидесяти и с усталым любопытством глядела на Королева. Он вспомнил фотографию с визы, переданную ему Грегориным. Если ему не изменяет память, перед ним была Нэнси Долан, американская монахиня. Она оказалась старше, чем на снимке. Ей не хватало решительного выражения лица, которое бросилось ему в глаза на фотографии, хотя неделя, проведенная в Москве, может сломать кого угодно. Позади нее, опершись о стену, стоял Коля Граф. Он кивнул Королеву, не вынимая руку из кармана, в котором наверняка лежал пистолет.
— Приветствую, капитан. Присаживайся. Хочешь чаю? Или еще чего-нибудь? — Он указал на самовар, от которого поднимался пар.
— От стакана чаю не откажусь, — сказал Королев. — Вы не возражаете, если я присяду, сестра?
— Пожалуйста, — сказала Нэнси Долан. — Пелагея Михайловна, будьте добры, проследите за улицей.
Она произносила слова без малейшего акцента, но несколько манерно, как говорили раньше, при царе. Современная русская речь была проще и примитивнее — советским гражданам было не до красивых оборотов.
— Ей обо всем этом ничего неизвестно, — сказала Долан, когда за пожилой женщиной закрылась дверь.
— Конечно, — ответил Королев. Неужели она принимает его за полного идиота? — Скажу честно, я не охочусь за дамами. Даже за вами, гражданка.
Королев сделал особый акцент на слове «гражданка». Монахиня открыла рот, чтобы что-то сказать, но сдержалась. Наверное, вспомнила, что она не у себя дома, не в Америке.
— Сегодня я встречался с Джеком Шварцем, — продолжал Королев. — Кажется, вы познакомились с ним в поезде, когда ехали в Москву из Берлина.
— В поезде из Берлина? — Похоже, поначалу Нэнси Долан решила отрицать тот факт, что ехала вместе со Шварцем, но потом подняла глаза на Королева и спокойно спросила: — Как там Джек?
— Уверен, он передал бы вам привет, если бы знал, что я собираюсь встретиться с вами. Какое-то время мы предполагали, что сестра, которую убили в церкви на улице Разина, — это вы. Он обрадовался, когда узнал, что это была другая женщина.
Нэнси Долан вздрогнула, и Королев подумал, какой хрупкой она выглядит на фоне Коли Графа.
— Вы можете рассказать, что с ней случилось? — спросила она, пристально глядя на Королева прозрачными голубыми глазами. — Я знаю, что она мертва, но не более. Коля сказал, что мне лучше этого не знать.
Королев посмотрел на Колю. Тот пожал плечами.
— Ее замучили до смерти, сестра, — сказал правду Королев, решив, что женщина должна знать, в каком деле замешана. — Должен сказать, такой смерти не пожелаешь никому. Я очень хочу найти того, кто ее убил. Очень хочу.
— Я понимаю. — Она осенила себя крестом. — Да упокоит Господь ее душу.
— Одного из людей Коли тоже замучили и убили. Скорее всего, по той же причине.
— Да, он говорил, что были и другие убийства.
Монахиня, казалось, осталась безучастной к судьбе жертв — а может, она просто покорилась неизбежному.
— Один мой коллега тоже погиб — в автомобильной катастрофе, которая, видимо, была подстроена. А потом нашли мертвого чекиста, майора Миронова. Короче говоря, за вами по Москве тянется длинный кровавый хвост.
— Я здесь ни при чем. Им нужна не я.
Коля пошевелился, чем тут же привлек к себе внимание Королева.
— Послушай, Алексей Дмитриевич. Если бы мы не хотели, чтобы ты был здесь, тебя бы здесь не было. Этот Гольдштайн знает, где садится солнце, а еще знает, что если он подведет меня, то другого заката ему уже не увидеть. Поэтому давай поговорим как друзья.
Королев молча кивнул. Возможно, он действительно перегнул палку. И если Коля сейчас направил на него в кармане дуло пистолета, значит, он вел себя неблагоразумно.
— Она здесь? — спросил Королев. — Икона. Вы, наверное, чувствуете, что круг смыкается? У меня забрали дело, и это плохой знак.
