оторвал один из них, как раз когда Надя поставила свою сумку рядом с моей.
— Карма-сука, — сказала она, посмотрев на Блейна с улыбкой на губах.
— И эта сука кусается. Отлично сыграно, Надя.
На её лице появилось мягкое выражение, которое я никогда раньше не видела. Смирение.
— Я должна извиниться, Томас. Я подставила врага.
Я была потрясена и на мгновение замолчала. Может быть, я находилась в сумеречной зоне, или это был сон, и я сейчас проснусь совершенно голой. Я оглядела себя. Нет, всё ещё одета. Я встретилась с ней взглядом.
— Спасибо.
Надя ухмыльнулась.
— Рада, что твой друг ударил его за то, что он трахал шлюху в клубе.
Я усмехнулась.
— Я тоже.
Она взглянула на него.
— Не могу поверить, что потратила годы впустую на этого придурка. О чём я только думала?
— О заднице.
Она рассмеялась.
— Точно. О заднице.
Уэст
— Боже, это так хорошо, Уэст. — Лили откусила ещё кусочек от своего блюда, и я улыбнулся. Она выглядела такой красивой — распущенные светлые волосы, чёрное платье, яркие глаза, полные любви. Ресторан был оживлённым, но достаточно тихим и тускло освещённым. Мы сидели за столиком на двоих у окна, выходившего на улицу.
— Когда я услышал об этом месте, то сразу захотел привести сюда тебя. Я подумал, что ты оценишь немного свежей, веганской еды после прошлой недели.
— Серьёзно. Спасибо, что не отвёз меня куда-нибудь, где меня бы так и подмывало съесть что-нибудь вредное. — Она откусила ещё кусочек и застонала. — Это потрясающе. Хочешь попробовать?
— Ждал, пока ты предложишь. — Я потянулся через маленький столик за её тарелкой, а она — за моей.
Кончик языка выскользнул из её губ, когда она впилась в мою еду.
— Я должна попробовать эту кукурузу со сливками.
Я зачерпнул вилкой её шпинат с миндалем.
— Дерзай.
Мы поднесли вилки к губам и одобрительно хмыкнули. Лили указала вилкой на мою тарелку.
— Не знаю, чем они приправляли эти сливки, но я принимаю это целиком и полностью. Чёрт возьми, это очень вкусно.
— Так много грязных шуток.
— Существует не так много случаев, когда используется слово «сливки», которое не звучит грязно.
— Или слово влажный. Даже когда речь идёт о торте.
Лили рассмеялась.
Я зачерпнул немного сладкого картофеля.
— Как прошёл твой день?
— Целую вечность ждала наступления вечера.
— Аналогично. Неужели Блейн уволился?
Её лицо озарилось, и она отложила вилку — признак того, что сейчас начнется рассказ.
— О, боже мой, Уэст. — Она облокотилась на стол, её лицо оживилось. — Итак, сегодня утром я прихожу на репетицию и нахожу Блейна, примотанного скотчем к станку в пустой студии, с ужасным словом, написанным на груди губной помадой.
Из меня вырвался довольный смешок.
— О, чёрт. Скажи, что у кого-то есть фотография, и они мне её пришлют.
Она хихикнула.
— Я думаю, что Дженни могла сделать одну. Самое приятное, что подставила его Надя.
Я поймал себя на том, что разинул рот.
— Правда?
Лили кивнула.
— Пусть Надя сделает публичное унижение кровавым спортом. Уорд был в ярости. Честно говоря, я думаю, что всё кончено. Мы с Надей… не знаю. Помирились? Я думаю, что она покончила с Блейном навсегда, и Уорд угрожал уволить нас всех, если мы не покончим с этим в студии.
Я покачал головой и наколол на вилку кусок запечённой фасоли и кукурузного хлеба.
— Он заслужил всё это, и даже больше. — Я откусил кусочек и вздохнул, сделав глоток своего напитка, как только проглотил. Я наблюдал за ней через стол, её широко раскрытые глаза блестели, мой взгляд следил за изгибом губ Лили, когда она улыбалась. — Мне жаль, что он причинил тебе боль. Я не знаю, как он мог так поступить.
— Он причинил боль не только мне. И плюс, если бы не он, мы с тобой, возможно, никогда бы на это не решились.
Я улыбнулся в ответ и потянулся к её руке, переплетая наши пальцы.
— Знаешь, когда я понял, что чувствую к тебе, то представлял себе именно это. Эти мелочи. Как держу тебя за руку. — Я погладил большим пальцем её костяшки. — Целую тебя. Ты смотрела на меня так же, как сейчас. Часть меня боялась, что будет не так, как я себе представлял. Но вместо этого я… Ну, всё это просто кажется правильным. Как естественное развитие, процесс.
— Я знаю, что ты имеешь в виду. Это оказалось проще, чем предполагалось. Думаю, что подавляла свои чувства к тебе в течение долгого времени, и теперь это похоже на потоп.
— Мне кажется, я делал то же самое. Все остальные знали об этом, кроме нас самих. Я просто не думал, что ты можешь хотеть меня. Если бы хотела, то уже сделала бы это.
Она пожала плечами и сделала глоток.
— Я думаю, что мы просто забыли про это и двигались по одному и тому же пути, придерживаясь плана. Ты встречался с Шеннон и был для меня под запретом. А я полностью занята балетом. Он был моей страстью в течение многих лет. У меня не было времени ни на отношения, ни на встречи с другими людьми. Поэтому я находила парней, с которыми могла просто встречаться без всяких условий и в любое удобное для меня время, решив, что пусть всё будет так, как есть.
— Понимаю.
— А когда дело дошло до моих чувств к тебе, я просто решила, что тебе это неинтересно. Ты был просто моим супер-горячим лучшим другом, который жил дальше по коридору и не вздрагивал, когда видел меня без макияжа или блюющей. А чего стоит уродливый плач из-за фильмов, которые я люблю.
— Точно. Первый раз, когда мы смотрели «Дневник памяти», было настоящим доказательством моей заинтересованности.
Она скорчила гримасу.
— Это не моя вина, что Николас Спаркс — эмоционально манипулирующий ублюдок, который заставляет меня плакать. В любом случае, ты справился с этим как профессионал. — Я посмеялся, и она улыбнулась. — И всё же ты понял, что я хочу сказать. Думала, что я для тебя как сестра. Типа, с этого уровня платонической любви возврата нет.
Я вздохнул и улыбнулся.
— Никогда не думал о тебе как о сестре. Я думал, что ты не из моей лиги.
Её лицо сморщилось.
— Что?
— Посмотри на себя. Ты красивая и умная, самая целеустремлённая женщина, которую я когда-либо встречал. Профессиональная танцовщица в одной из самых конкурентоспособных и талантливых трупп в мире. А я преподаватель по английскому языку.
— В Колумбийском университете, сэр. Не стоит недооценивать этого. — Она покачала головой и сжала мою руку. —
