Это вода из подземного озера Эрлика, — с благоговением произнесла Шасти, и достала из поясной сумки каменный пузырёк. — Почти никто из людей не видел этой воды. Смотрите и запоминайте!
— Она не ядовита? — нахмурился я.
— Только для души, — ввернул Айнур и начал вещать: — Вода подземного озера не пускает души в царство мёртвых. Говорят, если живой дойдёт до этого озера — вот тогда оно пожрёт его!
— Вода опасна как раз для мёртвых! — не согласился Чиен. — Ведь шаманы спускаются к озеру с живыми душами.
Я посмотрел на шаманов — дедки улыбались и смотрели на нас, как на детей, пересказывающих сказки.
— Дедушка Тин? — спросил я. — Опасна ли эта вода?
Старый шаман ласково кивнул мне — словно поблагодарил за вопрос.
— Эта вода течёт в подземном мире, собирая людские страхи, — пояснил старый шаман. — Оттого она и тяжёлая. Когда душа человека — кёрмёс — попадает в подземное царство — вода впитывает её страх. И пока не впитает, душа тяжела и не может пройти по волосяному мосту. Если страха в душе нет — по мосту может идти и живой.
— А назад? — быстро спросил я. — Может душа вернуться назад, в наш мир?
Подумалось: вдруг Камай ещё может вернуться сам? И что тогда?
— Назад? — дедушка Тин нахмурился. — Только если станет пособницей Эрлика — элчи. Такая душа особенно опасна, если солнце садится. Тогда приоткрывается щель в нижний мир, и уродливые души выбираются на охоту. Они заманивают людей подальше в лес и пожирают их, пополняя племя Эрлика.
— Жуть какая, — вздохнул я. — Значит, сама по себе вода не опасна?
— Если вы — бесстрашные воины — чем она может вас напугать? — улыбнулся дедушка Тин.
Чиен хмыкнул. Он был настоящим бойцом и знал: бесстрашных воинов не бывает. А если такие и рождаются вдруг — то долго не живут.
Я обернулся и хлопнул его по спине:
— Слыхал? — спросил я. — Присоединяйся к воинству бесстрашного зайца!
— А если бы демон убил нас всех, «бесстрашный» заяц? — нахмурился Чиен. — Ты рисковал не только своею жизнью, когда кинул в болото нож!
— Рисковал, — кивнул я. — Но ведь и ты ничего не сказал мне на болоте, верно? Ты хотел умереть, Чиен?
Он вздохнул и обругал меня безголовым зайцем.
Я не обиделся. Ведь Чиен пожалел Шасти. Пытался защитить её. И я был очень благодарен ему.
Кима потеребил меня за рукав, жалобно заглянул в глаза.
Я отдал мальчишке нож и обернулся к Чиену, собираясь с духом. Начал подыскивать слова благодарности. Вот что можно сказать человеку с такой недовольной рожей?
И тут Шасти закричала во второй раз, и мы подскочили оба.
На этот раз никакого вихря не было. Девушка смотрела на голову мёртвой ютпы. В дыру, проделанную охотником в черепе.
Мы с Чиеном разом сунулись к ней — и тоже туда заглянули. Ничего страшного не обнаружили. Только мозга внутри черепа почему-то не оказалось. Лишь одиноко лежал зелёный камень, величиной с кулак.
Шаманы подошли, стали разглядывать камень, покачивая головами.
— Может быть, это жабий камень? — спросил Айнур. — Мифический отец трансмутаций?
Шасти не смогла ответить. Она смотрела на камень, и губы её дрожали, а по щекам текли слёзы.
— Я… — пролепетала она. — Я только читала о нём. Это чудо! Настоящее чудо!
Потом она сжала кулачки и сказала:
— Доставайте горшки! Нужно собрать яд!
Мы провозились до вечера. Сборка яда, тем более с такой большой и адской ютпы — процесс, требующий аккуратности.
«Чудесный» зелёный камень Шасти упаковала в лоскут кожи, обвязала верёвочкой и повесила на шею — она боялась даже положить на минутку свою драгоценность.
Руки у неё дрожали от возбуждения, и потому она только командовала, а яд из бородавок на теле ютпы сцеживали охотники. У них это выходило ловчее.
Я с улыбкой наблюдал, как Шасти то и дело касается камня на шее — чтобы проверить, не потерялся ли он. Меня подмывало пошутить про бусики, но я сдержался.
Потом охотники вырезали сердце ютпы, белое и лёгкое, похожее на пузырь. Это тоже была богатая добыча. У товарок «глубинной» ютпы такого сердца не имелось.
За сложной и тяжёлой работой — тварь была огромная и весила порядочно, а её приходилось ворочать, — успокоились все, даже Чиен.
Все понимали, какое огромное богатство нам досталось.
— Яд продадим? — спросил я, вспомнив про Незура. Ну вот куда он сгинул? Неужели убили дурака?
— Нет, покачала головой Шасти. — Теперь я сама могу совершить преобразование яда. Его трансмутацию. Камень, по книгам, даёт именно такую возможность.
— А во что ты будешь трансмутировать яд? — заинтересовался я.
— Посмотрим, — пожала плечами Шасти. — В оружие. В доспехи. В стихийный огонь. У меня очень много соблазнов! Даже зубы стучат от волнения!
В лагерь мы вернулись уже на закате. Уставшие как собаки!
Айнур отказался бросать на болоте череп ютпы. Пришлось тащить и его. Волоком, иных способов тут просто не было.
Ввалившись в лагерь, мы остановились, озираясь. Казалось, это вообще был другой лагерь. Воины Маймана и Ичина, дожидаясь нас, окончательно расчистили территорию от больших камней, обновили плетень в загонах для птиц и баранов, а главное — построили баню!
Нас ждали, и от банного аила уже валил пар. И Майман, улыбаясь, стоял у костра, над которым дымился котёл с мясом.
— Вот это — да! — выдохнул я.
Темир, Истэчи и другие знакомые барсы и волки окружили меня, изнывая от любопытства. Это ж сколько будет сегодня интересных разговоров у костра!
Заволновались и крылатые звери — мы принесли с
