уже не будет, — выдыхает с непонятной интонацией. Если так хотел успокоить, напряг еще больше.
Монитор оживает. Концентрируюсь на картинке и слушаю фоном негромкий закадровый перевод от Вавилова.
— Стив, дорогой, иди скорее к нам.
Солнце ярко бьет по линзам камеры. Треск и шорох, пока ее устанавливают на штатив.
— Одну секундочку, Нетали…Вооот… все в кадре, — произносит мужской голос на чистом английском.
На детской площадке возле двухэтажного особняка, две девочки кружатся, взявшись за руки. На вид им около семи лет. Одна ярко рыжая в красном платье, другая с пепельно — русыми волосами в желтом. Через секунду мужской силуэт попадает в кадр со спины и подхватив хрупкую женщину за талию, приподнимет и целует.
— Стив, прекрати… тут. тут дети, — смеется она, поправляя, растрепавшиеся огненные пряди.
— Ну и что, пусть наши девочки видят, как их родители любят друг друга, — отвечает, не оставляя попыток, прижать жену крепче. Объятия прекращаются, когда девочки с разбега прилипают к родителям.
— А где Колин? — спрашивает рыженькая.
— На тренировке по теннису, Эйва.
— Я хотела, чтобы он меня покачал. У него так здорово получается… прям до неба.
— Прям таки до неба, — Стив подбрасывает ее и ловит обратно.
— Нуу даа высоко — высоко…Яаа… лечууу как бабочка — восклицает, раскидывая ручки в стороны.
— А ты и есть бабочка, — поддразнивает Нетали, не скрывая восторга, от созерцания своей счастливой семьи.
— И Айрин?
— И Айрин тоже… Вы две наши самые любимые бабочки. Ну-ка, улыбайтесь и скажите чииизз, —
Стивен подхватывает вторую дочь и поворачивается к камере.
— Чиизз!!! — в один голос тянут девочки, застывая в улыбке на крупном плане.
Одна, с удивительными глазами цвета неба, а рядом ее копия, с глазами цвета молодой листвы.
— Прости, Бельчонок, я правда не хотел, чтобы твой мир рухнул, — Дамир целует мое лицо. Утешает. В поплывшем сознании блок за блоком рушится фундамент моей прошлой жизни. Евы Сотниковой никогда не существовало в этой реальности. Меня никогда не было. Кто я?
Глава 44
Арина Круглова три года назад.
— Даа, Сантурия, тебе нет равных, — тяжело дыша, он скатывается, и я получаю возможность, сделать полноценный вздох.
— Обойдемся без комплиментов. Достаточно пополнить счет — переворачиваюсь, как только отстегивает наручники, — Хочу намекнуть, пора бы пересмотреть оплату. Твоими стараниями, я теперь стою гораздо дороже.
С тоской оглядываю комнату, так напугавшую при знакомстве. Даже жаль расставаться. И первое впечатление дважды не испытать. Все становится не так пикантно. Со временем приедается. Да и не каждый партнер способен дать мне те же ощущения. Как говорится в активном поиске. С коллекционером тоже последнее время стало довольно тускло.
— Расценки не изменятся. Это моя тебе поблажка как прилежной ученице, — одной фразой уничтожает все мои старания. А их я приложила не мало, позволяя такое, что некоторым в страшном сне не привидится, а в эротическом и подавно. Ну кому как.
— Мне кажется, я заслужила намного больше, чем тридцать тысяч за сессию, — подвожу риторический вопрос к основной теме.
— Риш, ты немного борзеешь, я могу трахать тебя бесплатно.
— Бесплатно — трахай свою жену, в миссионерской позе с выключенным светом.
— Арина! Я тебе сейчас рот кляпом заткну и выебу до кровавых соплей. Поняла?!
Можно подумать напугал. Спокойно заканчиваю одеваться, только потом отвечаю. Вот только где взять уверенность, с которой звучит мой голос. Во всех подробностях знаю, на что он способен в моменты «страсти», и как не крути прямая аналогия с яростью.
— Поняла, только вот знаешь, я ни под кого прогибаться не буду. Это в последний раз, когда я приехала. С тебя как отступные, квартира в Москве. Иначе женушка в подробностях увидит, как мы тут… — обвожу пальцем использованный инвентарь.
— Сука! ты что снимала? — цедит сквозь зубы.
Страх просачивается, от количества гнева в его голосе, делаю шаг назад и нащупываю спиной ручку двери, но тут же одумавшись, выпрямляюсь.
— У меня должны быть гарантии, на всякий случай. И еще, если со мной что-то случится, видосы полетят в сеть. Чмоки, — посылаю воздушный поцелуй, ощущая себя победительницей, хватаю сумочку с пуфа и гордо направляюсь к выходу. Нет никакого желая выслушивать мат. А он сейчас изольется, а я могу не сдержаться, и в порыве солью компромат.
— Ой, Риша, твоя жадность не знает границ. Неужели думаешь, этим меня взять за грудки. Идиотка. Я уже полгода не вылажу с бракоразводных процессов. Так что валяй, меня через неделю здесь не будет.
— Тогда я в полицию пойду и скажу, что ты меня изнасиловал, — злорадно выбрасываю запасную кару из колоды шантажа, при этом мой боевой настрой чахнет. А что если не сработает, апеллировать больше не чем.
Вперившись в меня, как ястреб в безмозглую мышь, пару минут держит на прицеле. Получилось! уже ликую внутренне. А потом он начинает хохотать. Ржет без остановки. До слез. Это что? Истерика? Прекращает, делает глоток воды, ровняя дыхание.
— Ууу… разошлась, — шарахаюсь в сторону, но он дергает, поворачивая мое лицо к красной точке на потолке. Давит на скулы так, что вкус металла чувствуется во рту, от прокушенной щеки, — Улыбайся, тебя снимает скрытая камера. Я люблю пересматривать хоум — видео. Вали нахер, чтоб я тебя больше не видел, — своей холодностью и лаконичностью отрезает все мои дальнейшие высказывания.
Здесь мне ничего не светит. И взгляд, нагло высмеивающий мое беспомощное выражение лица, прямое тому доказательство. Выталкивает за дверь, как паршивую собаку.
Бегу в таком бешенстве, сметая все на своем пути. Вазы, подсвечники, гипсовая статуя Диониса — бьются с грохотом. Осатаневше срываюсь на последней ступеньке, цепляясь десятисантиметровым каблуком. Срываю туфли и разбиваю, ими вдребезги зеркало, в той же ненавистной позолоте.
Дальше — хуже. Разметавшись на части, уже абсолютно себя не сдерживаю и ножницами изрезаю в лохмотья диванную подушку, а потом и диван.
Немного выпустив пар, оглядываюсь на винтовые перила. Коллекционер смотрит на меня и салютует бокалом. Явно наслаждаясь зрелищем, которое я устроила напоследок.
Ублюдки. И он и Сотников, который отказывается мне помогать. Как только переехала, полностью перекрыл финансирование. А ведь Стив ему доверяет, наивно предполагая, что шавка продолжает ему верно служить.
Это замкнутый круг. Я не собираюсь жить на зарплату учителя. Виктор и тут постарался, даже не спросив, засунул в пед институт. А по окончании — крутись сама, как хочешь. И я кручусь.
Никогда не забуду свои первые двести тысяч. Слезы, боль и ощущение, что тебя растоптали и изваляли в грязи с кровью. До нее тоже дошло. Коллекционер не был
