ты перестал делать то, что любишь, ради меня.
Его глаза блуждают по моему лицу.
— Я бы так и сделал, — промурлыкал он. — Я останавливался ради Хлои.
— И?
Его плечи слегка опускаются.
— Этого было недостаточно. Она все еще ревновала. Все еще не доверяла мне. Я бросил ради нее всю свою карьеру, вернулся к работе барменом, а она все еще думала, что я, наверное, цепляю девушек в баре. Потому что именно так поступают мужчины вроде меня.
— Она должна была доверять тебе, — честно говорю я. — Я даже представить себе не могу, что ты кому-то изменяешь.
Его темные глаза вспыхивают. Он притягивает меня еще ближе.
— Ты действительно не ревнуешь? — тихо спрашивает он.
Я фыркаю.
— Сай, я видела женщин на этих шоу. Все они пьяные, у большинства из них на лице нарисованы пенисы, потому что они на девичнике, и они всю ночь кричат тебе, чтобы ты вытащил свой член. Не думаю, что там найдется много конкуренток.
Он проводит пальцем по моей щеке.
— Никаких. Никто не сравнится с тобой.
Я вздыхаю, когда он нежно целует меня, его губы горячие и нежные. Его большие руки соскальзывают с моих бедер и опускаются к попке, слегка сжимая ее. У меня был секс менее четырех часов назад, но я все еще чувствую трепет желания между ног. Все, что я хочу сделать, это схватить Сая за воротник и оттащить в ближайшую спальню, но когда он неуверенно приоткрывает мой рот, я все равно чувствую, что что-то не так. Он все еще чувствует себя неуверенно из-за чего-то. И я не думаю, что секс поможет это исправить.
— Раз уж у тебя выходной, — шепчу я ему в губы, — может, ты хочешь куда-нибудь сходить?
Он моргает.
— Что?
Я провожу пальцами по его шелковистым волосам.
— Ты. Я. Сырные чипсы из того сомнительного фургончика на углу и прогулка под луной у реки. — Я оглядываюсь на Себастьяна, который все еще сидит на диване и смотрит на нас, как на эпизод своей любимой мыльной оперы. — Ты не против?
Он кивает, его губы подрагивают, словно он пытается не улыбаться.
— Я думаю, это отличная идея.
Сайрус притягивает меня ближе.
— Ты приглашаешь меня на свидание, Бетти? — мурлычет он.
— Конечно, приглашаю.
Его нос касается моего.
— Почему?
— Потому что у тебя была тяжелая ночь, и я безума от тебя. — Я отступаю назад, сжимая бедра под платьем. — Ну же. Бери пальто. Поехали в город.
ГЛАВА 48
САЙРУС
В итоге мы с Бет гуляем по центру Лондона, идя вдоль извилистой линии Темзы. Мы прихватили с собой пиво, пирог с курицей и грибами и огромную порцию горячих сырных чипсов. Пирог уже давно закончился, еще когда мы проходили мимо «Шекспировского Глобуса»[39], и мы активно поглощаем чипсы. Паб в саду у театра наполнен веселым смехом, хипстеры и шекспироманы пьют мохито и смотрят на огни города, отражающиеся в реке.
— Итак… — Я толкаю Бет локтем, пока мы идем. — Ты и Себ? — Она мило краснеет, и я смеюсь. — В конце концов, это должно было случиться. Он запал на тебя с тех пор, как ты впервые вошла в нашу квартиру.
— И ты не возражаешь? — спрашивает она, тревога напрягает ее лицо.
— Возражаю? Детка, сейчас все станет намного лучше. — Я потрепал ее по волосам. — Особенно для тебя.
Ее румянец становится еще ярче. Она выхватывает у меня из пальцев сырную чипсину и мило улыбается, когда я бросаю на нее взгляд.
Вдалеке раздается крик, и мы оба поворачиваемся и смотрим, как в небе дальше по реке вспыхивают фейерверки. Большие взрывы красного, золотого и зеленого цвета, рассыпающие искры по воде. По опыту я знаю, что они идут с Трафальгарской площади. Я делаю еще один глубокий глоток пива, наблюдая, как вспыхивают и рассыпаются яркие огни.
— Как ты думаешь, в честь чего фейерверк? — спрашивает Бет с полным ртом расплавленного чеддера.
— Ураза-байрам[40]. Рамадан[41] только что закончился.
Она смотрит на меня, слизывая жир с пальцев.
— Откуда ты знаешь?
— Мои бабушка и дедушка — мусульмане.
— Вы раньше праздновали Уразу?
Я киваю.
— Вся моя семья праздновала. Все, наверное, сейчас в Трафальгаре, смотрят на шоу.
Странно осознавать, что они так близко. Потенциально я могу поехать и присоединиться к ним. Это всего лишь двадцать минут езды на метро. Через двадцать минут я могу оказаться рядом с ними и смотреть на фейерверк, как в детстве.
Она поднимает на меня глаза.
— Но не ты?
— Нет. Меня не пригласили.
— Из-за твоей работы?
— Помимо всего прочего. — Я шаркаю ногами по асфальту. — Кажется, в качестве причины называли и то, что я «ленивый нахлебник». — В моем голосе звучит горечь.
— Ленивый? — Она наклоняет голову. — Так вот почему ты так расстроился пару недель назад? Когда я подумала, что ты не работаешь?
Я мрачно улыбаюсь и беру чипсы.
— Извини. Это больное место.
Она смеется.
— Знаешь, что я скажу. Между прочим, довольно дерьмово обижаться на меня за то, что я думаю, что ты безработный, когда ты буквально утаиваешь от меня свою работу.
Я стону.
— Я знаю. Я болван. Наверное, сейчас я слишком близко к дому.
Она переплетает свою руку с моей.
— Почему они считают тебя ленивым?
— А ты нет?
— Нет. — Ее щеки покраснели. — Я думаю, что твоя работа заставляет изрядно попотеть.
Боже, какая она милая.
— Но это же легко, — протестую я. — Стриптиз — это легче, чем офисная работа. Это проще, чем работать с девяти до пяти, а потом идти домой и всю ночь работать сверхурочно. Как Себ и Джек.
Она морщит нос.
— Не для меня. Я нахожу работу в офисе в миллион раз проще. Особенно если сравнивать с твоей. — Она кладет в рот еще одну чипсину. — А как ты вообще начал заниматься танцами? Джек сказал, что вы познакомились в университете. Ты не хотел работать в сфере компьютерных наук?
— Изначально так и планировалось. — Мы снова начинаем идти, медленно двигаясь по улице. — Моя мама — терапевт, а папа — хирург-ортопед. Они предполагали, что я получу диплом и буду работать в НАСА, или в ЦРУ, или еще в каком-нибудь дерьме.
Она съеживается.
— Что?
— Ничего. — Она достает чипсы и тычет ими в мой рот. — Я не могу представить тебя сидящим за столом, вот и все.
Я кривлю губы.
— Ну, я тоже не могу. Но я пытался. — Черт, а ведь я старался. Я смотрю на воду, наблюдая, как на поверхности вспыхивают разноцветные огоньки.
Она
