войны Британия продолжала держаться. Новость о прорыве «Бисмарка» произвела глубочайшее впечатление на Уинстона Черчилля. Давнее знакомство с военно-морскими проблемами давало ему ясную картину того, сколь разрушительными окажутся набеги немецкого отряда на атлантические конвои и какое влияние окажут они на общий ход войны.
Таких кораблей не было еще никогда. «Бисмарк» символизировал не только германский военно-морской флот, но и всю мощь нацистской Германии. При своей огромной величине он имел скорость свыше тридцати узлов. Ради соответствия Лондонскому военно-морскому соглашению, запрещавшему побежденной Германии строить и покупать особо крупные военные корабли, водоизмещение «Бисмарка» официально считалось равным 35000 тонн, но в действительности оно превышало 50000 тонн при численности команды 2000 человек[263]. Его капитаном был сорокашестилетний Эрнст Линдеманн, умный и хладнокровный уроженец Рейнланда. Верховное командование гитлеровских ВМС выбрало этого высокого, стройного блондина, типичного «арийца», как человека, самого подходящего для столь ответственного поста. Общее руководство операцией осуществлял пятидесятиоднолетний адмирал Гюнтер Лютьенс, человек храбрый и целеустремленный, полностью преданный своей службе. Он так и не сменил адмиральский кортик старого имперского военно-морского флота на новый, со свастикой, а однажды даже отказался приветствовать Гитлера нацистским партийным вскидыванием руки.
«Бисмарк» сошел со стапелей гамбургского судостроительного завода «Блом и Фосс» в Валентинов день — 14 февраля 1939 года. В присутствии самого Гитлера внучка князя Бисмарка Доротея фон Левенфельд окрестила величайший из кораблей Германии именем ее величайшего канцлера. В огромном «Бисмарке» не было и следа тяжеловесной громоздкости — самый мощный из боевых кораблей своего времени, он отличался удивительным изяществом, даже элегантностью. Его тринадцатидюймовая бортовая броня была изготовлена из стали «Вотан» специальной закалки. Основой мощи нового линкора являлись четыре башни главного калибра, каждая из которых имела два пятнадцатидюймовых орудия, и дальнобойностью, и скорострельностью превосходивших вооружение любого корабля того времени[264]. Каждые двадцать шесть секунд они могли обрушить на противника восемь огромных (около тонны весом) снарядов — рекорд, достойный «Книги Гиннеса».
Первый этап операции ставил перед «Бисмарком» и «Принцем Ойгеном» задачу необычайной сложности и опасности: проскользнуть через бутылочное горлышко балтийских проливов, а затем вырваться на открытые просторы Атлантики. Адмиралу Лютьенсу была предоставлена возможность лично сделать выбор: идти к югу от Исландии, Фарерским проходом, либо обогнуть Исландию с севера, а затем воспользоваться Датским проливом. Каждый вариант имел свои серьезные недостатки — южный маршрут пролегал в опасной близости к Оркнейским островам, где располагалась крупнейшая британская военно-морская база Скапа-Флоу, в то же время Датский пролив между Исландией и ледяной шапкой Гренландии имел в некоторых местах ширину не более тридцати миль[265], а значит, мог быть без труда заблокирован минным заграждением — или вражеской эскадрой. Надо думать, адмирал Лютьенс воспринимал эту дилемму как нечто вроде сценария фильма ужасов.
18 мая 1941 года в 18.30 гигантский корабль, стоявший на дальнем рейде Готенхафена[266], поднял якоря. Портовые рабочие с интересом смотрели на знакомые наборы флажков, трепетавшие на его мачте. «Бисмарк» выходил в море.
Изящно изогнутый, украшенный свастикой, нос «Бисмарка» вздымался над грязной, с мазутными пятнами водой на 20 метров. Этот корабль никого не оставлял равнодушным. Когда матрос Хайнц Штат впервые поднялся на его борт, баковая палуба показалась ему похожей на футбольное поле. Даже теперь, два месяца спустя, он не мог воспринимать этот могучий корабль с его гигантскими надстройками, изобилием пушек, антенн и трапов как нечто привычное, обыденное. Он гордился «Бисмарком»: ни один флот в мире не мог похвастаться линкором, столь мощно вооруженным, столь тяжело бронированным, столь неуязвимым. Считалось само собой разумеющимся, что и офицеры и матросы «Бисмарка» должны щеголять в чистой, опрятной, безупречно подогнанной форме. Капитан Линдеманн изучил свой внешний вид в зеркале, которое держал перед ним боцман. Фуражка сидит прямо, как по ватерпасу, на сверкающих ботинках ни пятнышка, ни пылинки, узел галстука не слишком большой, не слишком маленький.
— Прямо руля!
Сегодня адмирал Лютьенс, руководитель операции, взялся лично командовать кораблем.
— Есть прямо руля! — откликнулся рулевой, замурованный вместе со своим маленьким электрическим штурвалом в бронированной рубке.
— Так держать!
— Есть так держать!
На обширном рейде Скапа-Флоу, британской военно-морской базы на Оркнейских островах (именно здесь в 1919 году были затоплены экипажами основные боевые корабли побежденной Германии), стоял на якоре Британский флот, величайшая в мире концентрация военно-морской мощи. Его командир, пятидесятишестилетний адмирал Тови, находился на борту своего нового флагмана, линкора «Кинг Джордж V». В отличие от высокого, широкоплечего Лютьенса, Тови не мог похвастаться ростом, однако упрямства у него было ничуть не меньше, чем у немецкого адмирала. Адмиралтейство передало Тови сообщение о немецких кораблях, замеченных в балтийских проливах, теперь он нуждался в подтверждении этой информации. Два невооруженных «спитфайра»[267] получили задание произвести фоторазведку прибрежных вод Норвегии. Один из них, управляемый младшим лейтенантом Саклингом, направился к Берген-фьорду. Появление в небе фьорда английского самолета осталось незамеченным.
Судьба немецкой вылазки в Атлантику решилась, как полагают многие, 22 мая, на задворках Норвегии, в тихих водах бухты Кальванес, одного из ответвлений Корсфьорда. По пути из Германии в Норвегию «Бисмарк» истратил свыше 7000 мазута. В бухте стоял на якоре немецкий танкер «Воллин» с горючим для суперлинкора. Мы не знаем и никогда не узнаем, что именно подтолкнуло Лютьенса поставить под заправку не «Бисмарка», а 14000-тонный крейсер «Принц Ойген», получивший свое имя в честь принца Евгения Савойского, австрийского полководца, прославившегося рядом блестящих побед над турками и французами. Возможно, адмирал рассчитывал на танкер «Вайсенбург», ожидавший отряд рейдеров у побережья Исландии[268].
Адмирал Тови изучил аэрофотоснимки, привезенные «спитфайром», и сразу же принял решение. Тяжелые крейсеры «Норфолк» и «Саффолк» получили приказ патрулировать Датский пролив, крейсеры «Манчестер» и «Бирмингем» были направлены в Фарерский проход. Ни тем, ни другим крейсерам не поручалось завязывать бой с «Бисмарком». Гордость британского флота, линейный крейсер «Худ» (водоизмещением 42000 тонн) под флагом вице-адмирала Ланселота Холланда и новехонький, только что со стапелей, линкор «Принц Уэльский» ждали противника в засаде. Оперативный план сильно смахивал на сценарий ковбойского фильма, только вот перестрелка намечалась не из «кольтов», а из пятнадцатидюймовых[269] орудий главного калибра.
Тови сообщил о своем плане премьер-министру. Черчилль послал телеграмму американскому президенту ФД.Рузвельту. В телеграмме подчеркивалось значение предстоящей операции, а заодно содержалась просьба о помощи: «Нужно иметь в виду, что это будет первая с начала войны крупная морская операция и что в ней у противника будут задействованы два корабля, не только не уступающие нашим лучшим, но даже в чем-то их превосходящие. Если
