Книга Бабочки и порочная ложь - Кейли Кинг

— Могу сказать почти со стопроцентной уверенностью, что никто никогда не примет тебя за официанта. Ты не излучаешь вибрации типа «как я могу вам служить?».

Рука скользит между высоким швом ее платья, кончики моих пальцев скользят к внутренней стороне ее обнаженного бедра.

— Я почти уверен, что вчера вечером я излучал те же вибрации, когда уткнулся лицом в твою киску, — мои глаза останавливаются на ней, когда я чувствую ее обнаженную плоть. — Без трусиков?

Верхушки ее скул краснеют.

— В этом платье? Это не вариант. Шелк не совсем скрывает линии трусиков.

— Позволь мне сказать это прямо. Ты там совсем голая? Без бюстгальтера и нижнего белья? — я был так близок к тому, чтобы сказать ей «к черту» и сказать ей, что мы остаемся дома, когда она злобно улыбается и с ложным сочувствием похлопывает меня по груди.

— Спорим, ты сейчас жалеешь о своем выборе наряда, — повернувшись, она выхватывает клатч из моей незаправленной кровати и направляется к двери. Глядя на меня через плечо, она выгибает бровь. — Ну давай же. Мы не хотим опаздывать, не так ли?

Глава 33

Рафферти

Художественный музей Сиэтла увешан безвкусными красными, белыми и синими воздушными шарами и баннерами. Если на стене нет бесценной художественной инсталляции, занимающей ее место, то на ней жирным шрифтом написан лозунг предвыборной кампании сенатора Холлоуэя.

Гости, как влиятельные по статусу, так и те, кого просто пригласили для голосования, общаются, с удовольствием потягивая шампанское комнатной температуры. Они улыбаются и смеются, наслаждаясь посредственными поверхностными разговорами. Их просто порадовало то, что их включили, в то время как я чувствую себя некомфортно в своей собственной шкуре, находясь здесь.

— Если ко мне подойдет еще один человек, чтобы обсудить «чудесное наследие», которое оставил после себя мой дед, или то, как он и моя мать будут мной гордиться, я окажусь в тюрьме, — я рычу на Роума, прежде чем сделать большой глоток своего старомодного напитка.

Есть много причин, по которым Холлоуэй является человечным куском дерьма, но я должен похвалить его за открытый бар. Это единственная причина, по которой я хоть как-то переживаю эту утомительную ночь. Это и женщина в другом конце комнаты, которая продолжает смотреть на меня поверх своего бокала с шампанским. Пози была рядом со мной в течение первого часа, но Ларк увела ее полчаса назад и до сих пор не вернула мне.

Ларк, как дочь настоящего политика, водит ее по комнате, знакомя с людьми, с любезной и приятной улыбкой на лице. Роум, Пози и я, наверное, единственные во всем этом здании, кто знает, насколько она несчастна. Если бы ее родители знали, им было бы наплевать. Счастье их детей всегда было второстепенным по отношению к карьере отца.

Куда бы Ларк ни повела Пози, я не спускаю с нее глаз. Как будто я телохранитель или что-то в этом роде, я осматриваю людей вокруг нее, чтобы убедиться, что они не смотрят слишком долго на то, что принадлежит мне. Меня не волнует, что это модный политический сбор средств. Я не стану дважды думать, прежде чем пролить кровь, если они подойдут слишком близко.

Роум поворачивается ко мне с дерьмовой ухмылкой.

— Ну, посмотрим на светлую сторону. Если это произойдет, у тебя может появиться шанс сблизиться со своим отцом.

Я смотрю на него прищуренными глазами.

— Что? Слишком рано?

— Какого черта я снова с тобой дружу? — спрашиваю я.

Он щелкает пальцами и указывает на меня.

— Знаешь что? Я все время задаю себе один и тот же вопрос о тебе.

Покачивая головой, я отвожу от него взгляд и ищу в толпе знакомые лица.

Это последнее место, где вы ожидаете встретить сына босса итальянской мафии, но Роум был вынужден посещать эти мероприятия столько же, сколько и я. Может быть, дольше. Валентино и Холлоуэй связывают давнее партнерство. Сенатор дергает за ниточки и предлагает законопроекты, которые принесут пользу бизнесу итальянца и в то же время помогут Валентино продолжать выглядеть в глазах закона семьей магнатов недвижимости. Взамен Валентино берут на себя грязную работу, которая часто скрыта в политике, и жертвуют большие суммы денег на прошлые и будущие кампании сенатора. Руки семьи Роума окровавлены, а Холлоуэи остаются чистыми.

Со стороны вы бы никогда не подумали, что миры Роума и Ларк когда-либо пересекутся, но они запутаны сильнее, чем кто-либо может себе представить.

— Что Бэйнс делает, разговаривая с Пози? — спрашивает Роум, подталкивая меня плечом.

Повернув голову в ту сторону, где я видел ее в последний раз, я обнаруживаю, что ректор университета и его новая невеста болтают с моей девушкой. Раздражение вспыхивает в моих венах, я допиваю остаток виски и направляюсь к ним.

Астор Бэйнс сыграл большую роль в том, чтобы заявка Пози была принята в Olympic Sound. Если бы он не пошел на уступки и не предложил Пози стипендию, от которой она с безумием отказалась бы, она, вероятно, не вернулась бы домой. Для меня это был не вариант. Так или иначе, она возвращалась ко мне. Он и его грязные секреты значительно облегчили мне этот процесс.

Нечасто мне выпадает возможность шантажировать таких людей, как Астор. Имя Бэйнса имеет большой вес во многих социальных кругах. Они владеют многими видами бизнеса, и мало что происходит без их ведома. Он отказался от возможности управлять империей своей семьи и передал мантию своему совершенно невменяемому брату Эмерику. Я имел с ним дело один или два раза, но знаю, что в следующем году, когда я стану генеральным директором The Wilde Corp, мы будем больше общаться.

— Бэйнс, — натянуто приветствую я, обхватив рукой обнаженную спину Пози.

Повернув голову, она быстро улыбнулась мне, прежде чем обратить свое внимание на пару.

— Астор только что напомнил мне, что его сын Каллан уехал в Хэмлок-Хилл. Он был старше нас обоих, поэтому не думаю, что мы учились вместе.

— Я помню Каллана. Он тусовался с нами до того, как закончил учебу в начале прошлого года. Инди тоже его хорошо знала, не так ли?

Инди, новая, гораздо более молодая жена Бэйнса, натянуто мне улыбается.

— Ага. Думаю, можно сказать, что я познакомилась с Астором через него.

Астор выглядит так, будто хочет ткнуть мне кулаком в лицо, когда замечает, что я ухмыляюсь. Пози — единственная, кто не подозревает, насколько забавно все это взаимодействие. Она понятия не имеет, что в прошлом году Астор решил, что хочет девушку своего сына, и добился этого своим