– Я знаю, ты думаешь, что я лгу, – говорит он. – Что я несу чушь. Я бы чувствовал то же самое, если бы не пережил это. Но это правда. Клянусь тебе, Кейси. Все это правда.
Я протискиваюсь мимо Тома, который больше не пытается помешать мне подойти к кровати. Я стою у подножия, цепляюсь за медные перила и смотрю на Кэтрин. Намек на улыбку растет в моем присутствии, превращаясь в ухмылку, от которой меня начинает тошнить.
– Если ты не Кэтрин, – говорю я, – тогда кто ты?
– Ты знаешь, кто я, – ее голос стал немного глубже, превратившись в леденяще знакомый. – Это я – Лен.
Меня пронзает шок, такой быстрый и жужжащий, что кажется, что каркас кровати наэлектризован. Я, слегка покачиваясь, смотрю на человека, привязанного к кровати. Человек, который определенно является Кэтрин Ройс. Ее тело, ее длинные волосы и улыбка, как на рекламном щите.
Тем не менее, я, кажется, единственный здравый здесь человек. Я даже не знаю за кого беспокоиться больше. За Кэтрин, что заявляет подобный бред, или за ее мужа, что поверил ее россказням.
– Я же говорил тебе, – сказал Том.
С кровати Кэтрин добавляет:
– Я знаю, как это странно, Кейси. И я знаю, о чем ты думаешь.
Это невозможно. Мне только что сказали, что мой муж, умерший больше года назад, находится внутри тела женщины, которую я уже несколько дней считала пропавшей без вести. Никто не сможет полностью понять хаос моих мыслей.
По крайней мере, теперь я понимаю всю секретность Тома, не говоря уже о его лжи. Он считал, что не может держать Кэтрин рядом, притворяясь, что все в порядке, когда для него ничего в этой ситуации не было нормальным. Поэтому он отвел её в дом по соседству, подальше от их стеклянного дворца и моих посторонних глаз. Он спрятал ее мобильный телефон, разместил фальшивую фотографию в Instagram, старался изо всех сил, чтобы не допустить распространения того, что он считал правдой.
Потому что кто бы ему поверил?
Я уверена, черт возьми, нет, никто бы не поверил.
Идея более чем бредовая.
Это безумие.
– Это реально, Кейси, – говорит Том, легко читая мои мысли.
– Я верю, что ты так думаешь.
Мои слова спокойны и осторожны – явный показатель того, что я приняла решение. Прямо сейчас Том более опасен из них двоих.
– Когда ты начал думать, что это происходит?
– Странности за ней я заметил не так рано, как следовало бы, – Том искоса смотрит на фигуру жены, как будто не может заставить себя смотреть ей в лицо. – Я понял, что что-то не так, в тот день, когда ты выловила ее из озера. Она вела себя странно. Не совсем в себе.
Именно так Кэтрин описала то, что, по ее мнению, с ней происходило. Внезапная слабость. Одышка. Обморок. Мне приходит в голову, что это может быть формой совместного бреда, когда один влияет на другого. Возможно, симптомы Кэтрин побудили Тома начать думать, что она одержима, что, в свою очередь, заставило Кэтрин поверить в это самой. Или наоборот.
– Все становилось хуже и хуже, – продолжает Том. – Пока однажды ночью не показалось, что Кэтрин больше нет. Она не вела себя как обычно, и не говорила своим голосом. Она даже стала двигаться по-другому. Я сказал ей, что заметил это.
– И я сказала ему правду, – заговорила Кэтрин.
Я не спрашиваю, когда это произошло, потому что я уже знаю.
Накануне исчезновения Кэтрин.
Если я закрою глаза, я смогу представить сцену с кинематографической четкостью. Том умолял Кэтрин, когда она стояла у окна.
Она была сама не своя.
Кем она была?
Говорит, что Лен. Идея, которая покажется нелепой для всех, кроме двух других людей в этом подвале. Застряв между ними, их безумие обрушивается на меня с обеих сторон, я знаю, что мне нужно отвести их друг от друга. Хотя очевидно, что Том кормил Кэтрин, но он пренебрегал всем остальным. От кровати исходит неприятный запах, указывающий на то, что она не мылась несколько дней. Еще хуже пахнет из ведра в углу подвала.
– Том, – говорю я, стараясь, чтобы ужас от ситуации не просочился в мой голос. – Не мог бы ты оставить нас наедине? Всего на минутку?
Наконец он смотрит на кровать и видит человека, который, как он думает, не его жена.
– Не думаю, что это хорошая идея, Кейси.
– Я просто хочу поговорить с ней, – говорю я.
Том продолжает колебаться, хотя все его тело, кажется, хочет уйти. Его ноги раздвинуты, словно он готовится к спринту, и слегка наклоняется к лестнице в подвал.
– Я не долго, – говорю я. – Кэтрин никуда не уйдет.
– Не развязывай ее.
– Не буду, – говорю я, хотя это одна из первых вещей, которые я планирую сделать.
– Она попросит тебя. Она… она такая.
– Я к этому готова.
Я кладу обе руки ему на плечи и поворачиваю его, пока мы не встретимся взглядами. Зная, что умиротворить его – единственный способ заставить его уйти, я говорю:
– Послушай, я знаю, что за последние несколько дней причинила тебе массу неприятностей. Я следила за тобой. Навела на тебя полицию. Мне искренне жаль. Я не знала, что происходит, поэтому думала о худшем. И я обещаю возместить тебе все, что смогу. Но прямо сейчас, пожалуйста, если это мой муж, я хочу с ним поговорить. Один на один.
Том обдумывает это, закрыв глаза и прижимая пальцы к вискам, как будто он ясновидящий, пытающийся настроится на какую-то волну.
– Хорошо, – говорит он. – Даю вам пять минут.
Приняв решение, он неохотно начинает подниматься по ступенькам. На полпути он поворачивается, чтобы бросить на меня последний обеспокоенный взгляд.
– Я серьезно, Кейси, – говорит он. – Не делай ничего, о чем она просит.
Я смотрю ему вслед, пока он поднимается по ступенькам наверх. Когда он поднялся, я слышу, как за ним закрывается дверь и, что нервирует, цепь возвращается на
