на себя все сущее подвести под один обзор и объяснить так, чтоб оно в целом своем составе видно было как на ладони. Хоть до этого ей никогда дойти не доведется; но в труде сем можно различать более правый и прямой путь от неправых. Прямой путь — изучать разные виды бытия существ, как оно проявляется на деле, со всех сторон, ведать которые имеем мы естественное стремление, обобщать, делать наведения и, восходя все к более и более объемлющим воззрениям, стараться достигнуть до всеобъемлющего воззрения, объясняющего все сущее. Те, которые идут сим путем, доходят до положений очень ценных и важных как в области научной, так и для жизни. И все, что было и есть хорошего в философии, сим путем достигнуто. Но есть болезнь философских умов, в которой философы, не соображаясь с фактами и частностями, как они есть на деле, хотят все построить из одного своего ума. — И строят. Что же выходит? Выходят философии такие, которые действительности не отвечают и объяснять ее не объясняют, а напротив, затемняют. Эта болезнь философов есть идеальничанье. Так вот, — что есть идеальниченье в философии, то в жизни есть, — назовем применительно к сему, духовничанье — мечтательная надежда без особых трудов телесных достигнуть совершенства духовного какими-то одними мысленными путями. И там и здесь ничего прочного и действительно хорошего не выходит. Порождение их — мыльные пузыри. Духовничествующие с небрежением о внешне и видимо совершаемых трудах и делах, как установлено и ведется во Святой Церкви, суть такие же мыльнопузырники, как и идеалисты.
Здравые духом, восприяв семя духовной жизни, начинают обычно воспитывать ее и развивать посредством видимого, телесного действования. Вот смотри, как это бывает! Некто сказывал о себе, что, «возжелав содевать свое спасение, я положил, говорит, сему делу прочное основание покаянием, исповедью и причащением. Затем начал трудиться в сем роде, как обычно все трудятся. Сознавая, что при другом многом надобно для сего и милостыню творить, я понуждал себя на это, но все отлагал и к делу не приступал. Наконец стал скорбеть, что не совладаю с собою. Обратился я со своей скорбью к одному благочестивому человеку, и он сказал мне: “Это оттого у тебя, что ты собираешься милостыню творить вдруг сотнями рублей. А ты положи сначала раздавать на милостыню по пятаку или гривне, всякий раз как бываешь в Церкви”. Я стал так делать, говоря себе: “Много ли это?” — и раздавал положенное охотно. Когда прошло несколько времени, мне пришло желание раздавать по стольку же всякий день; и я стал раздавать. Потом подумалось, что воскресенье и праздники надо отличить, и я стал раздавать в эти дни побольше… Затем эта прибавка перешла и на другие дни, воскресенье же и праздники отличились новой прибавкой, так все росло и росло. Всякое упирание ногами при подании милостыни прошло и возродилось желание подавать и подавать, — и уже не бегаешь, бывало, случая к тому, а ищешь его. Теперь же, заключил он, я все готов бы раздать, если б не семья». Видишь как?! Милостивость есть чисто духовное расположение, а как оно образовалось? Делами, которые видимо телом были совершаемы. Так и всякое другое духовное расположение утверждается в сердце: терпение — частым перенесением обид и нужд, безгневие — частым подавлением гнева и восстановлением кротости, — и прочее. И заметь, что только сим путем стяжанные духовные расположения бывают непоколебимо прочны.
Так же и подвижничество образуется и утверждается. Помнишь историю о святом Досифее? Святой Дорофей, которому он был поручен, желая научить его воздержанию в пище и постничеству, сначала дал ему насытиться пищей вдоволь; потом начал чрез небольшие промежутки понемногу умалять количество пищи, принятой в первый раз, и довел до того, что святой Досифей стал наконец довольствоваться самой малой малостью в пище. Так и сон доводят до малости желающие, и навыкают бдению, а от отдыха совсем отвыкают и весь день непрерывно пребывают в труде и напряжении сил, переходя от одного дела к другому. Мало-помалу сим путем доходят до навыка в беспоблажливости в отношении к телу и вообще ко всяким своим пожеланиям. Беспоблажливость же себе есть основа подвижничества, когда она долгими опытами укоренится и станет потребностью духа.
Возьми, наконец, молитву. Как и она растет, крепнет и восходит на высшие степени совершенства? Не иначе как частыми и долгими трудами в совершении молитвословий. Начинают ходить в Церковь, как кто может, — кто ко всем, кто к некоторым службам, — дома стоят немало на молитве, неопустительно каждый день, то читая молитвы, то своими словами молясь, со многими поклонами, и кроме того днем почасту полагают в сердце своем восхождения к Богу, — и таким образом все более и более возгревают в себе молитвенный дух, который наконец так глубоко внедряется в сердце, что молитва от него не отходит. Неотходная молитва есть верх духовного совершенства в нашем к Богу отношении.
Таким образом, видишь, что по всем частям требуемого от нас в содевании спасения труда совершенство полное и прочное достигается не иначе, как трудами и делами, видимо телом совершаемыми, — иначе сказать, духовность вырабатывается телесным путем. Слыхал ты в церковных песнях слова: «деяние» и «разум»? Если слыхал, то, конечно, и то там слышал, что деяние есть к разуму восход. Что, думаешь, значат сии выражения? То самое, что я пред сим толковал тебе, что до духовности должно доходить трудами, видимо телом совершаемыми. Деянием означается видимая, деятельная сторона содевания спасения, а разумом — невидимая, духовная, созерцательная. И у святых отцов пишется, что надобно то и другое соединять, деянием начинать и переходить к созерцанию и духовности. Поелику это так есть и иначе быть не может, то увидь из сего, как во Святой Церкви Божией все целесообразно и направлено к твоему спасению. Как только возродится в тебе желание спасения и облагодатится чрез Таинства, что есть семя жизни духовной, — Церковь тотчас облагает тебя своими учреждениями видимыми, сокрывающими, однако ж, в себе духовные элементы, — и ты, состоя под влиянием их и действуя по ним, сам не замечая того, растешь и крепнешь духом, между тем как хождение твое все будто только телесно. То она в храм тебя влечет на молитву, то пост предлагает, то место и образ благотворения указывает, то снова приглашает к Таинствам. Все это видимо, а между тем все это питает дух и растит духовную жизнь. Твой дух извлекает из всякого вида церковной жизни содержащийся в нем духовный элемент и тем питается и растет. Как наше
