не отзывались. Наверное, устранение сразу двух сущностей с обеих сторон развязало им отростки. И с этим тоже придется разбираться…
Император не сдержался и выдал чудесное многоступенчатое ругательство с вплетенным туда проклятием. Оно извивалось в метре над письменным столом причудливым восьмигранником.
— Тревога! Разрушение логических связок в континууме посредством тяжелой магической брани. Император Феррис, вам рекомендован ледяной душ или прогулка по мирам, лишенным жизни, для возвращения эмоциональной устойчивости.
Феррис застыл, чтобы ненароком не залепить огненным шаром в ближайшее гнездо хранителей. И клятый Михаэль туда же! Сейчас, когда он наконец нуждался в совете друга, тот полностью умыл лапы и забаррикадировался с Вэл в своем измерении. Убить Гррррха — это, конечно, прекрасно, но где солидарность, чувство локтя, забота о брате… Впервые в жизни Феррис так сильно боялся сделать неверный шаг.
Допустим, прийти к ней в виде здоровенного ифрита, его третьей по счету ипостаси. Женщинам во всех мирах они нравились — могучий обнаженный торс, отливающая медью гладкая кожа… Все остальные части тела тоже не вызывали вопросов. Но, сомнительно, что Бекки оценит, когда такой гигант переполошит весь особняк Палмеров.
Можно вернуться на морской берег, повторить то самое расставание только наоборот. Ведь они оба так и не смогли забыть момент, когда адмирал уходил, оставляя семью… Однако самосохранение подсказывало Феррису, что это еще более дурацкая идея, чем с джинном.
Император окончательно поник и еще полчаса просидел в темноте, не зажигая лампы. Потом светильники загорелись сами, а в его голове наконец забрезжила идея… Точно! Бекки испытает волнение, трепет, а вся прошлая боль забудется, как сон. Лучшего плана и быть не могло.
Глава 65. Бекки и император
Я два часа кряду успокаивала рассерженную Дафну. Та злилась сразу на всех — на обоих демонов, на то, что на нас возложили ответственность за всю Аламенью, на Вэл (раз та, по ее мнению сбежала), на меня, раз взялась всех защищать. По-моему, гораздо больше ее раздражала собственная плохо контролируемая магия.
У нас с девчонками дар вал себя тихо, а у Дафны постоянно из рук вырывались зеленые всполохи. На письменном столе появились ветви и побеги, а Бенджамин выскочил из спальни со словами, что нам лучше не видеть, во что его ненаглядная превратила кровать.
Рози и Мел, напротив, были настроены чудесно. Первая забрала молодого — ну, очень молодого — супруга и заявила, что отправилась навестить «вдвойне родную тетушку». За Корнелию было боязно разве что чуть-чуть. Мы так и не разобрались, за что отвечала золотая «расцветка» нашей самой бойкой сестрички, но на месте тетушки я бы поостереглась от замечаний в адрес юной пары.
Мел, которая в один день топилась, потом мирилась, а затем и сражалась, как львица, с восторгом примеряла новую роль.
— Ты представляешь, я не только пойду учиться… Очень скоро я смогу учить и сама. Ма-ги-иии, — пела младшая уже в подушку, когда я пришла проверить, в порядке ли она.
За окном забрезжил рассвет, когда беременные и хворые наконец угомонились. Я смогла упасть в своей гостевой и нормально от души разрыдаться… Почему Феррис явился и тут же исчез? Да, он не принял форму человека, но я же теперь его ни с кем не спутаю.Кстати, вот и причина, почему другие девчонки не помнили Михаэля. Сразу после ухода демонов в нас с Вэл магии концентрировалось гораздо больше, чем у остальных.
Так что же, Феррис решил от меня отказаться? В это я тоже не верила. Не смогла бы поверить. Лучше создать свою действительность и спрятаться в ней, чем осознать такую вот реальность… Что тогда? Он по-прежнему в опасности, и неприятности продолжаются?
Мышинда спокойно устроилась у меня на груди и терла лапку об лапку:
— Не плачьте, мисс Бекки, мужчины — вещества непредсказуемые. Я видела вас вместе с первой его минуты. Он никуда не денется. Скорее всего фату по всеми мирам ищет или в суматохе потерял перстень троюродной бабушки… Вот мой Казмирчик, — про него я вам вроде бы не рассказывала, — так запил перед свадьбой, так запил, что насилу к родам успел. Но с цветами и половиной мерой зерна.
Мне очень хотелось, чтобы она не ошиблась. Вот проснусь я завтра, и все по-прежнему. Никакого Ферриса… С другой стороны, на Аламенье настали новые времена. Мне необязательно топиться. Вэл уверена, что магия будет пробуждаться по всему миру, но медленно — а мы обязаны за ней присматривать.
Более того, хранители, — те щупальца, которые так напугали нас изначально, — дали понять Вэл, а также Дафне, что нас будут привлекать и на других светлых территориях.
Подозреваю, что девчонки в прошлых жизнях магичили не хуже Вэл, а праматерь их преследовала. Я же попала в эту компанию — понятно почему... Как единственная пара императора, потерянная половинка целого, которую надо было спасти и вернуть на место.
Никто из них, даже Вэл, не помнил предыдущих воплощений — этот кошмар в ускоренном режиме удалось просмотреть только мне. Но по обрывкам и обмолвкам какая-то картина складывалась. Получалось, что Дафна когда-то правила огромной колдовской империей и прожила несметное количество жизней за раз. Вот откуда у нее эти царские замашки. А Мел и Рози, ни за что бы не поверила, не единожды становились богинями.
На этом фоне я со своими скромными успехами — то в творчестве, то в науках — не годилась им в сестры. Это что же, весь мой смысл заключался только в том, чтобы быть женой Ферриса и матерью его детей? Без всяких магических изысков.
Когда я поделилась своими сомнениями с Мэри, та взвилась под потолок:
— Вы видели цвет своих чар? Алый. Это свидетельство, что магии в вас с избытком. Если у дерева отрубить корни, высоко ли оно вырастет? Если бы у меня отняли моих детишек, то какой у меня интерес что-то делать? А вы не складывали лапки, вы жили. Вы лучшая императрица — за всю жизнь не потравили ни одной мыши. Помните об этом!
Вскоре меня сморил беспокойный сон. Мышинда юркнула куда-то на пол, а я продолжала ворочаться. Наверное, прошел час или больше. Мне снилось, что Феррис делал попытки заговорить, но ему все время не хватало голоса.
Проснулась я оттого, что падала с большой высоты. Ветер хлестал в лицо, под локтями свистело. Но из-за кромешной темноты я не соображала, что происходит.
— Феррис? — нерешительно позвала я, когда толчком уселась на твердую плоскую
