же хотелось услышать его ругань. Пускай бы он крыл её последними словами — плевать. Лишь бы слышать.
Вспоминая Сказочника, Герда долго лежала на траве с закрытыми глазами. Ей пришлось очень постараться, чтобы заставить себя подняться. Она чувствовала себя древней старухой, в чьём теле едва-едва теплилась жизнь. А ведь когда работала в городском поселении на строительстве свинарника и вкалывала по двенадцать часов в сутки, то считала, что сильнее уставать просто невозможно. Ошибалась. Борьба за выживание в промзоне выматывала похлеще любой работы.
Вдалеке пророкотал гром. Герда очень надеялась, что скоро пойдёт дождь. Невыносимо хотелось смыть с себя зловонную грязь, которая уже подсыхала, превращаясь в коросту. А ещё надо было подыскать место для ночёвки.
Уже вечерело.
Дождь пошёл, как она и загадывала. Да не просто дождь, а мощный ливень. Грязь с кожи, волос и одежды он отчасти смыл и на этом его польза для Герды закончилась. Она брела, пригнувшись и вздрагивая при каждом громовом раскате. Молнии разрывали пространство, по земле струились потоки. Но что это впереди? Она разглядела сквозь пелену дождя строение, похожее на трансформаторную будку. Одна стена была разрушена, как и половина крыши. Хоть и убогое, но всё же укрытие. Выбирать не приходилось. С трудом волоча ноги, Герда проследовала в строение, нашла более-менее сухое место среди груды битых кирпичей. Уселась, осознав, что в ближайшее время просто уже не сможет подняться. Даже если монстры нагрянут — нет, не сможет. Это был предел её сил.
Герда свернулась калачиком, упорно заставляя себя не думать о том, насколько всё плохо. Но голод и холод прорывали эту блокаду. С прошлого вечера ничего не ела. Мокрая одежда мерзко липла к телу. Где бы найти хотя бы искорку позитива? То, что день прошёл, а она по-прежнему жива — уже не походило на позитив. Всего лишь факт и не более того.
Дождь шумел. Герда представила, что сквозь этот шум пробивается голос. Ей даже начало казаться, что это действительно так. Голос Сказочника. Друг рассказывал очередную сказку и в его повествование вплетались громовые раскаты и вспышки молний. О чём же эта история? О чудовищах и тех, кто их побеждает, о других мирах, о хороших и о плохих людях, о том, что добро и зло не всегда то, чем кажутся. И о том, что никогда нельзя терять надежду.
Уснула.
И ей снился дождь.
А утром, после пробуждения, Герду ждал сюрприз. Крупная дохлая крыса, которая явно не померла своей смертью. Она лежала на большом листе лопуха и всем своим видом словно бы говорила: «Я здесь, чтобы меня съели».
— Спасибо, Потеряха, — прошептала Герда, сглотнув слюну.
Чувствовала она себя неважно. Знобило, в горле першило, глаза слезились. Падение в воду, ночная непогода и мокрая одежда оставили свои плачевные последствия. И, хотя с помощью мутации её организм отлично справлялся с исцелением ран и неплохо боролся с вирусами, однако и у его возможностей были ограничения. Ох как не вовремя всё это. Отлежаться бы, пока недомогание не отступит. Но такой вариант подходил для поселения, а не для промзоны.
Герда посмотрела на крысу. Чтобы идти дальше, необходимы силы, а значит нужно подкрепиться. Сырое крысиное мясо ей есть не приходилось. Впрочем, иных вариантов не было, о костре приходилось только мечтать.
— Ничего, — подбодрила она саму себя. — Всё в порядке. Раз надо, значит надо.
«Раз надо, значит надо». После шествия четырёх всадников эти слова для большинства людей стали точно заклинание от демонов сомнений. И Герда не была исключением.
Вынула из ножен ножик, умело сняла с крысы шкуру — в голодные времена ей доводилось делать это много раз. Срезала с тушки небольшой кусок сочащегося кровью мяса, сунула в рот, принялась сосредоточенно жевать. Не так уж и плохо, на вкус... как крыса. Проглотила и желудок даже не попытался взбунтоваться. Срезала кусок побольше. Теперь уже ела с жадностью.
Насытилась.
Остатки мяса завернула в лопух, решив взять его с собой — на всякий случай. Вдруг у Потеряхи не будет больше возможности предоставить подобный сюрприз? Маловероятно, но всё же... Лучше подстраховаться.
А теперь — в дорогу.
Держа в руке свёрток, Герда вышла из строения. Утро было пасмурным, влажным, ветреным. Серое небо грозило снова разразиться дождём. Похоже, ненастье решило надолго сместить жаркие летние дни. В воздухе так и витал тот сырой запах перемен, какой бывает перед длительным периодом непогоды.
«Может, это и к лучшему», — рассудила Герда, подумав, что хотя бы в воде недостатка не будет. Хотелось, конечно, и солнца, чтобы окончательно обсохнуть, но тут уж что есть, то есть.
Поглядев по сторонам, она двинулась на север. Теперь у неё, как и у Сказочника, был свой внутренний компас, не позволяющий сбиться с пути.
Только север.
И только бы дойти. Доплестись. А коли совсем станет погано — доползти, ведь кроме конечной цели у неё больше ничего не осталось. Вообще ничего.
Глава 23
В лужах отражалась серая хмарь неба, ветер шелестел бурьяном. Вороны каркали на заборах, словно выражая недовольство тем, что погода поменялась. Без солнечных лучей мир будто бы выцвел и как-то размазался, точно изображение на неправильно проявленной фотографии.
Герде становилось всё хуже. Озноб усилился. Ей приходилось часто останавливаться, чтобы как-то собраться, настроиться на дальнейший путь. Каждое препятствие казалось пыткой. Но она всё же упорно продвигалась вперёд, преодолевая лужи, овраги, завалы. После полудня доела остатки крысятины — через силу, заставляя себя пережёвывать и глотать неприятно пахнущее мясо. И снова в дорогу.
Во время очередного привала задремала, а когда очнулась, почувствовала себя совсем слабой. Голова была тяжёлой, бросало в жар, очень хотелось пить. Нашла более-менее чистую лужу, утолила жажду и поковыляла дальше. Порой она словно бы отключалась, окружающий мир исчезал и для неё существовали лишь участки земли под ногами — то, во что упирался взгляд. Камни, мусор, трава. И серость. Сплошная тоскливая серость. Все звуки сливались в единый гул, вызывающий головную боль. Герда пыталась сосредоточиться, как-то внутренне подготовиться к встрече с какой-нибудь опасностью, ведь в таком состоянии можно стать лёгкой жертвой. Но не получалось. Мозг сейчас был способен только на одно: заставлять ноги делать очередной шаг.
Почти в полубредовом состоянии она добралась до развалин, среди которых высилось каким-то чудом уцелевшее кирпичное
