не позже мая. Если же формальности по исхлопотанию выезда окончатся ранее, то выеду уже в апреле.
Для выполнения этих формальностей я и выехал с Мурмана.
У меня накопился кое-какой материал, освещающий санитарно-гигиенические условия края, в том числе кое-какие цифры по поводу Мурманских эпидемий, постановки врачебного дела. Также кое-какие штрихи по обследованию «лопарского испуга». Кроме сего довольно интересный материал по обследованию мною, в качестве начальника экспедиции, острова Кильдина (Ледовитый океан) и глубины Лапландии, до сих пор никем не исследованной (район крупнейших горных озер Умб-яверь и Лу-яверь).
В моем распоряжении около 100 диапозитивов по снимкам, сделанным нашим отрядом.
Если Вы ничего не имеете против, я мог бы сделать в Институте доклад под заглавием, примерно: «В краю колдунов и полярных сияний». Примерную программу доклада помещаю в конце письма. Доклад по размеру займет часа полтора-два. В моем распоряжении отличный проекционный фонарь со всеми принадлежностями.
Сделать доклад я могу, однако, лишь через 16 дней, не ранее, ибо помимо хлопот с ремонтом квартиры жестоко занят обеспеченной авансом срочной работой.
Если Вы ничего не имеете против, благоволите, хотя бы за полторы недели, известить меня о дне и часе; а о том, желателен ли такой доклад или нет, не откажите известить, по возможности, в ближайшее время, ибо необходимы кое-какие подготовительные шаги.
Я был бы весьма счастлив иметь честь видеться с Вами до доклада, когда Вы изволите указать. Сам я, до окончания ремонта занятой мною квартиры, в течение недели пробуду в квартире моего близкого приятеля, астронома Александра Александровича Кондиайна. Прописан же я, в качестве постоянного жильца, в колонии Тибетской миссии, в Новой Деревне, при Ламаитском дацане (храме).
В случае направления ко мне письма по указанному в заголовке адресу, благоволите предупредить посланного, чтобы он непосредственно передал письмо мне, или кому-либо из семьи моей, или Кондиайну, поднявшись наверх в указанную квартиру (49), ибо в Домовом Комитете меня не знают.
В Тибетской же колонии (Благовещенская, 15) благоволите справляться обо мне отнюдь не у Управдома (какой-то весьма растрепанный, довольно подозрительного вида «механик» Сансеро — якобы «большой поклонник буддизма», по внимательному же обследованию о буддизме имеющий представления весьма смутные), а непосредственно у Настоятеля Дацана, ламы Джигмита Доржиева, или у его слуги Чигмита Бадмаева в маленьком флигеле во дворе Дацана.
Управдом Сансеро служит на заводе Эриксона, за Московской заставой, бывает в колонии раз-два в неделю, поздно вечером, и у него письмо ко мне, безусловно, затеряется.
Разрешите в этом же письме еще раз принести мою почтительную благодарность за Ваше неизменное внимание и за Вашу исключительную любезность и внимание к моему приглашению нынешним летом.
Я не имел возможности ответить на Ваше письмо, так как Вы не указали точного срока Вашего возвращения в Россию. (В Вашем письме указано: или в сентябре, или около Рождества.)
Сам я вернулся из последнего маршрута экспедиции лишь в октябре и вплоть до выезда был неимоверно завален работой по сдаче материалов и их систематизированию.
Еще раз прошу принять мои почтительные благодарности и пожелания всего лучшего.
Высоко почитающий,
А. Барченко.
[печать Барченко]
Я пользуюсь случаем предварить Вас, что знакомая Вам вышеоттиснутая личная моя печать более мне не принадлежит и за документы, ею заверенные, с сего числа я не отвечаю.
6/XII 922
ЦГА СПб. Там же. Лл.148–149 об.
Письмо 4
11/2 ноября 1923 года
Каменноостров[ский] пр., д. 9/2, кв. 49
Высокочтимый Владимир Михайлович!
Исходя из моей некоторой формальной связи с Институтом Мозга и того внимания, которое Вы любезно уделили некоторым попыткам моего исследования, я предполагаю, Вам небезынтересно будет информироваться о конкретных результатах моих хлопот в Москве.
Информирую Вас: а) Отношение Главнауки к моим исследованиям фиксировано протоколом, из коего препровождаю Вам выписку в форме официальной справки (см. приложение к письму. — А.А.);
б) лабораторию я организую, в зависимости от удобства снабжения ее инвентарем, в одном из предместий Москвы, откуда буду ежемесячно приезжать в Петроград для координации с работами моих сотрудников Кондиайна, Петрелевича и пр. и для контактных собеседований с Василием Павловичем [Кашкадамовым] и Алексеем Константиновичем [Борсуком]. Если Вы ничего не имеете против, я мог бы войти в более тесный контакт с Институтом в форме какого-либо фиксирования моих работ, к примеру при лаборатории Василия Павловича, если он выразит желание;
в) официально я сейчас числюсь отв. научным сотрудником московской Главнауки;
г) параллельно с шагами Главнауки, некоторыми крупными представителями московских научных кругов предприняты конкретные шаги для связи меня с Чичериным, коему Главнаука также сообщила о своем отношении к моим работам — для обеспечения средств и разрешения на нашу поездку в Среднюю Азию нынешним же летом.
Алексей Константинович сообщил мне, что Вы изволили выразить желание повидаться со мною и моими сотрудниками и устроить обмен соображениями по примеру прошлого года. Милости просим. Завтра я снесусь с А.К. и предложу ему сорганизовать, если Вы ничего не имеете против, такое собеседование до моего отъезда до 8 ноября, чтобы я мог в более подробной и конкретной форме ознакомить всех Вас с направлением исследований и с теми данными восточной натурфилософии, материалы к коим мне придется увезти в Москву.
Вы не откажите мне тогда сообщить о желательном дне и времени нашего собеседования.
Прошу принять выражение моего искреннего почитания.
Готовый к услугам,
А.Барченко.
ЦГА СПб. Там же. Лл. 161–161 об.
Приложение к письму
Секретно. Копия для акад. Бехтерева.
РСФСР
Наркомпросвещения
Акад. центр
Заведующий управлением
научных учреждений
27. X.1923
№ 36/с
Москва, Волхонка, 18.
тел. 2-68-81, 27-38
Справка
Спец. Комиссия Главнауки, при участии ее заведующего д-ра Петрова и проф. Тимирязева, ознакомившись в нескольких заседаниях с исследованиями биолога А.В.Барченко в области древнейшей (восточной) натурфилософии, признала эти исследования вполне серьезными и ценными не только в научном, но и в политическом отношении и постановила углубить и поддержать исследования тов. Барченко путем немедленного предоставления ему из кредитов Главнауки средств на организацию биофизической лаборатории и подготовки доложенного Барченко материала к изданию.
Зав. Главнаукой Ф. Петров.
С подлинным верно за секретаря
(подпись)
ЦГА СПб. Там же. Лл. 160.
Приложение 3
Мысли А. В. Барченко о медицине(Из записок Э.М. Кондиайн)
Европейская медицина, как и вся европейская наука, аналитична. Она анализирует симптомы, признаки болезни, пытается лечить эти признаки болезни, в то время как Древняя Наука лечит человеческий организм. Человеческий организм — гармоничное целое, даже от состояния отдельной клетки зависит общее состояние организма. Специализация европейской медицины привела к тому, что узкий специалист, ведая
