много интересного.
Долго ещё мастер со своими друзьями сидел за столиком и просто общался о самом разном. Проводил параллели музыки и языка, ведь каждый язык имеет свой ритм, свою тональность и свою уникальную мелодию. Почти всё созданное Творцами, как минимум или максимум половина, стремится к гармонии, а значит разобравшись с квинтовым кругом можно познать и суть изучаемого вопроса. Всё тот же поиск закономерностей плотно связан с опять же гармонией. И не зря же все эльфы в магических школах рекомендуют изучать и музыкальную составляющую?
Тем временем солнце перемещалось всё ближе к горизонту, укрывая звёздным одеялом Ландос. Эти земли в Эдеме считаются порой посредственными, как и в целом человеческий вид. Не такие трудолюбивые как гномы, не столь дружные хотя бы как амфибии, чаще всего для описания людей используют фразу «ни рыба, ни мясо», какое направление не возьми, найдётся кто-то лучше.
Но лично Густав с этим в корне не согласен. Ведь Ландос даёт очень многое этому миру, как и в целом человеческий вид не стоит считать убогим. Лучшие сержантские школы именно здесь, как и в целом тактика и стратегия куётся в Ландосе, пусть и яро соперничает с эльфийской, которая всё же занимает немного другую нишу. Лучшие скрипки тоже создаются именно людскими мастерами, несмотря на всю утончённость Акерона. Там обычно предпочитают арфы. И пусть музыкальные школы — это прерогатива остроухих, но так или иначе многие инструменты высокого регистра заказываются именно в Ландосе. Виски здесь тоже самый лучший.
Но больше всего Густаву нравилась архитектура Ландоса. Массивность, строгость и отсутствие излишеств, а также суровость внешнего облика. Она не считалась лучшей во всём Эдеме и уступала многим землям, но мастер лишь здесь чувствовал какое-то родное спокойствие. Тяжеловесные замки и храмы, даже простые дома напоминают неприступные крепости. Мощные стены, массивные полукруглые двери из дуба, толстые колонны и крестообразные своды, разумеется, круглые или полукруглые окна.
Да и в целом в Ландосе жизнь текла крайне спокойно несмотря на то, что двадцать процентов земель воюют чуть ли не без остановки, но это где-то там далеко, а больше половины территорий в принципе никогда не знали осад. Хотелось бы остаться здесь, но по всей видимости придётся снова отправляться в путь.
— Господин. — К столику подошёл неизвестный смертный в скрытном одеянии и положил свёрток на стол. — Ваш заказ.
И сразу же он исчез. Никто не заметил его прихода кроме самого мастера и его друзей.
Сам же Густав не попытался обернуться, ведь знал, что уже не сможет найти взглядом исполнителя. Поэтому старые руки аккуратно начали разворачивать маленькую посылку, через мгновения мастер уже держал амулет.
— Что это? — любопытно спросила Аша, уже притронувшаяся к десерту, который выбирался уже каждым самостоятельно, как и все последующие блюда.
— Это очень важная вещь для лучшего из моих творений, — последовал грустный ответ.
— А-а-а… кажется догадываюсь. Это подарок Теобальда, да?
— Да, подарок для Зелгеоса. От его брата.
Многие действительно и не знают, что у отца Лансемалион Бальмуара тоже был брат. Всё из-за сомнительно репутации Теобальда, который был тем ещё бабником, алкашом и любителем поиграть в азартные игры. И всё же в самые важные и самые трудные часы жизни Зелгеоса непутёвый братец всегда был рядом и как мог оказывал посильную поддержку. Но из-за ряда скандалов приходилось держать родственника где-нибудь далеко… в Анхабари, где у Теобальда до сих пор существует свой собственный фонд. Несмотря на то, что сам Теобальд был тем ещё пьяницей, он устраивал турниры-попойки с призовыми фондами и помогал другим алкашам, которые пропили всё, снова встать на ноги.
Да, он занимался лечением алкоголизма, пусть и таким крайне странным методом. И, что самое удивительное, это действительно работало, трудно понять почему, но Теобальд каким-то образом убеждал заядлых пьяницы нормировать количество выпивки. Вчера он выжирал бутылку за вечер, а через год пьёт две рюмки в сутки. Такой прогресс не лечил алкоголизм в полной мере, но позволял взять проблему под контроль и нормально жить, работать.
В Анхабари его до сих пор знают, пусть и под фамилией жены, с которой он в конечном итоге развёлся. Ведь сам себе помочь он не смог. Это в принципе семейная черта у всего рода Торвандори. Вроде всё знают и всё понимают, станые, мудрые, сильные и величественные, но с какой-то сущей мелочью разобраться не могут и вместо решения забивают эту проблему куда-то глубоко в себя, где она собирает силы и потом в один момент прорывается. А ведь слабовольных личностей в роду Торвандори не было, а значит они могут копить все чувства внутри очень долго. Так было с Теобальдом, который вроде ушёл в завязку, но в один миг сорвался и потерял всё, потому что не смог кому-то раскрыться, а значит и понять его никто не смог. Так стало с Адрионом, который неожиданно устроил резню. Так было с Зелгеосом. Так будет и с Лансемалионом Бальмуаром, в чём невозможно сомневаться после личной встречи со вторым наследником.
— А почему этот амулет у вас? — вдруг поинтересовалась Аша.
— Зелгеос наверняка хотел бы, чтобы его похоронили с этой вещью, но… — Густав тяжело вздохнул и спрятал украшение во внутренний карман пиджака. — Адрион никогда не любил дядю, считая, что Теобальд ничего не делает для семьи Торвандори. Поэтому его сожгли где-то в Анхабари, а прах собрали в горшок и поставили в общее хранилище, в ожидании что кто-то его заберёт.
Да, всё именно так как и сказал мастер. Для Теобальда в конечном итоге нигде нашлось места, ведь даже семья его жены… она уже давно забыла о существовании непутёвого зятя. И никто так и не узнает почему вполне себе достойный человек пустился во все тяжкие. Потому что никто и не хотел узнать.
Эпилог
Художник, посвятивший свою бренную и всегда такую короткую жизнь искусству скульптуры, называется скульптором или ваятелем. К ним обращаются многие лариосы, а порой даже алетисы с кателиями, чтобы запечатлеть чаще всего фигуру какого-нибудь смертного. Храбрый защитник Эдема из стали как символ подвигов армии после очередного вторжения Свободного, может быть просто искусное надгробие в родовом склепе в память о предке, а может и потомке, если такова судьба отведённая Этием, на крайний случай простенькая статуя напротив вашей малой мастерской, где провели всю свою жизнь и теперь хотите предать этому месту особый статус. Без художников всех мастей этот мир был бы серым, а жизнь являлась пародией на самому себя.
К одному из таких мастеров обратился и Адрион, теперь наблюдающий за результатом нескольких лет почти беспрерывного труда. Высокий мужчина возвышался на десять метров и встречал всех гостей нового родового поместья семьи Торвандори. Могучий меч, вонзённый в землю, тяжёлые руки на рукояти грозного оружия и волевой взгляд, смотрящий кажется чуть выше небес в сторону самого Этия. Голень его обвивали маленькие драконы, а объёмные рычащие львы застыли на броне в качестве благородных регалий.
Великий и гордый, таким большую часть жизни был Зелгеос. И пусть последние года, наверное, даже десятилетия, прошлый глава рода потерял хватку, но его первенец сделал всё, чтобы Эдем запомнил отца как волевого человека создавшего свою империю с нуля и получившего возможность влиять на жизнь этого мира. Никто и никогда не посмеет сказать, что под конец своей жизни уставший дракон стал чаще допускать ошибки, ведь любые промахи будут меркнуть в прочих достижениях. Ни одна лживая пасть не посмеет плеснуть желчи в сторону главного наставника аристократа.
— Что-то не так? — резко спросил Адрион, не отводя взгляда от великолепного творения.
Сразу же служанки, находящиеся по всему периметру главного холла, вздрогнули в самом настоящем страхе. Они действительно боялись своего хозяина, но самого рабовладельца это немного… не то, чтобы оскорбляло, скорее вызывало некую досаду. Разве он какой-то монстр? Хоть раз он брал одну из девушек силой из личной прихоти? Может быть, он заставлял вытворять рабынь какие-то непотребства? Или их личные комнаты со всегда двадцатью тремя градусами тепла и идеальной влажностью
