палец о палец лишний раз не ударят.
А так-то подумать, чего им надо? Кормят? Кормят.
Форму дают? Дают.
Комнаты выделили? Да ещё какие! У каждого вода подведена, ванна или душ имеются и собственный унитаз стоит.
Так нет же, этим хлыщам надо, чтобы всё блестело, сотни слуг сновали по коридорам, а по вечерам балы давали! А вот хрен им! Воевода скрутил кукиш и погрозил закрытой за графёнышем двери.
У него тут граница истончается и звенит, как комарик, а он не знает, что делать.
Это заметил ещё прошлый воевода и просил приглядеться. Маги-то что, прибудут на пяток лет и укатят обратно, а странный и подозрительный процесс по изменению границы идёт медленно.
И ведь прав оказался прежний воевода в своих беспокойствах, да только как доказать это? На предостерегающие письма о замеченных за последние десятилетия переменах либо нет ответа, либо отписка с пожеланием продолжать сбор данных. А как? Есть приборы по измерению толщины, силы или звона границы? Нет!
Воевода грузно поднялся и подошёл к окну. В окошко видно было только кусочек неба. Случалось, что летающие твари прорывались в город и атаковали замок. Из-за этого не расширяли окна, ведь мощный прорыв может повториться. А вот снабдить замок осветительными артефактами могли бы щедрее, но император прижимист… или его канцелярия жмётся.
Для Анхи с Махой вчерашний день дался нелегко. После того, как лекарь вышел и позвал их за собою всё слилось в беспрестанную беготню. Началось с того, что наконец-то в лекарскую внесли раненых. Правда не всех. О большей части позаботились клановые старшины. Они принесли исцеляющие артефакты и вылеченные раненные ушли в казарму на своих ногах. Остальных служивые сбросили на грязные матрасы в лекарской и торопливо убежали, стыдясь смотреть в глаза своих товарищей или скорее всего боясь такой же судьбы.
Анха готовилась к тому, что ей придётся обмывать раны и пыталась сообразить, как это лучше сделать, но Жадковский влил каждому своему пациенту в рот наркотическую настойку.
— Лучше не подходите к ним, — посоветовал он, — а то прирежут ненароком.
Маха с сочувствием поглядывала на беспомощных мужчин, а Анха с ужасом. Она лучше всех понимала, что они обречены.
Могла ли она помочь им?
Нет.
Можно было бы лечь костями и организовать чистое помещение, человеческий уход, но ей нечем лечить вояк, и она просто продлила бы их мучения. И вряд ли они поблагодарили бы её за это, ведь сейчас они в беспамятстве. И не стоило забывать о том, что никто не позволил бы ей тут командовать.
Первым на её самодеятельность отреагировал бы лекарь. Хоть он и тяготится жизнью в крепости, но он жив пока полезен воеводе. А ещё не стоило забывать, что Анха с Махой не почтенные дамы, имеющие право на уважение и некоторую помощь, так что лучше бы им вести себя тихо.
— Идите сюда, — позвал их лекарь и впервые дал разрешение зайти за ширму. Оказывается, она скрывала не только лавку, покрытую старым ковром и подушками, стол со склянками, но и проход.
Жадковский достал из-под лавки несколько промасленных кожаных мешков и поманил помощниц вниз. Они все вместе спустились на несколько ступенек и видимо прошли сквозь воздушный барьер, который не давал распространяться неприятным запахам.
Вонь ударила в нос и вызвала рвотный позыв, а как только лекарь добавил света, то Маху сразу же скрутило. Анхе тоже стало плохо, но страх перед лекарем пересилил позыв. Мужчина взял в руки тесак и сияющими от довольства глазами, хозяйским взглядом оглядывал сваленные горкой тушки тварей из скверны, а ещё ему нравилась реакция девушек. И только заметив, что Анха пристально следит за ним, нахмурился и скривился.
— Если не будете мне полезны, то разделаю вас так же, как этих, — и он указал на распотрошённую на столе тварь.
Анха опустила голову, показывая смирение.
— Значит так, из мелких извлекаете внутренние органы и раскладываете по мешкам, шкурки бросаете туда, — лекарь небрежно махнул рукой в угол. — Дальше… — Жадковский с сомнением посмотрел на них и выдержав паузу закончил: — дальше посмотрим на что вы способны. За работу, бездельницы!
Лекарь вышел, а помощницы остались в этой ужасной комнате.
— Я не буду… я не могу, — выдавила Маха и расплакалась. — Не могу… у нас самым страшным местом была скотобойня. Никто даже близко не подходил, а тут…
Бледная Анха стояла и не находила в себе сил, успокоить подругу. Ей приходилось возиться с вонючими ингредиентами, но разделывать животных не довелось. Точнее один раз ей показали, как это делается для общего развития и всё.
И всё же, надо было что-то решать. Либо они поднимают шум и зовут к себе кого-нибудь на помощь, а потом оказываются в уже начавшей работу женской комнате при казарме, либо остаются с лекарем и продолжают выполнять его указания.
Стиснув зубы, Анха осмотрела помещение. Им поручили разделывать измененных скверной мелких животных. От всех них фонило магией. Она подошла ближе и пригляделась к мордочкам зверей. Большинство из них было из кровопийц. Страшные маленькие существа, нападающие стаями. Их шкурки после длительной обработки пойдут на подошву для дорогой обуви. Такая подошва не скользит и не промокает.
А внутренние органы Жадковский высушит и измельчит, прежде чем продать знахарям. Порошком знахари будут чистить кровь своим пациентам от паразитов. А тонкие острые зубки этих хищников продадут в различные мастерские, где из них спроворят инструменты вроде шила, пинцета и прочего.
Вот только разделывать туши голыми руками нельзя. Не потому, что это трупы, а потому что попавшая на руки кровь этих тварюшек въестся в кожу вместе с неблагоприятным магическим фоном и последствия будут от отравления до перерождения. Впрочем, во время выброса Лунной силы Анха скорее всего выжжет в себе любую скверну, но Маха может не дожить до рассвета следующего дня. К тому же, остаётся шанс, что что-то с отравлением пойдет не так и выброс чистой силы не поможет, а заклинания недоступны.
Анха стояла и думала, где взять перчатки. Обмотать руки тряпками? Но здесь нет ни кусочка ткани. Да и намокнут тряпки.
— Ты ничего… держишься, — просипела Маха. — Меня всю вывернуло.
Она немного осмотрелась и перевела взгляд на девушку.
— Нам опять плохо будет? — догадалась она.
Анха кивнула.
— Нельзя касаться этих тварей?
Княжна опять кивнула.
— А этот касался, — Маха с ненавистью мотнула головой в сторону ушедшего Жадковского.
