возле двухэтажного кирпичного дома, адрес которого сообщила Анна.
Когда он услышал в телефоне ее голос, то не сразу поверил своим ушам. Она пряталась от него почти год. Не то, чтобы он искал, своих дел хватало, но как-то было некомфортно. Все же где-то росли его дети, а он ничего о них не знал.
«Будет просить деньги!» — тотчас же решил Тарас и даже обрадовался. Он не планировал снова надевать на бывшую жену поводок, но помогать всегда приятно. Даже если дающий ничего не требует взамен, все равно у просителя остается ощущение долга, а это уже совсем другой разговор.
Только Анна не просила денег.
Она была сдержанна, но приветлива. Пригласила в гости. Сказала, дети соскучились.
«Точно будет просить деньги!» — подумал Тарас.
Но теперь, глядя на чемоданы, которые стояли на крыльце, Тарас решил, что мог и ошибиться. Чемоданы принадлежали Анне. По крайней мере, тот, что в форме лягушки, точно был Машкин.
Они уезжали. И от этого вдруг стало горько.
Да, Тарас приехал на день позже, чем условился с Анной, но кто ж знал, что его семья пакует чемоданы!
Где-то за домом зазвенел знакомый, настойчивый до капризности голос дочки:
— Я самая главная королева! — убеждала она кого-то. — Потому что знаю все приказы! Потому что учу детей прыгать на одной ножке! И умею открывать лифт одним пальчиком!..
Тарас не видел ее, но в деталях мог представить, как Маша иллюстрирует свою последнюю способность. Дочка постоянно делала вид, что открывает дверь лифта, когда он останавливался на нужном этаже.
Что это? Легко на душе, но тяжело на сердце...
Анна вышла на крыльцо в рваных джинсах, майке, перепачканной разноцветной краской, в расстегнутой мужской рубашке с закатанными рукавами. Теперь это не казалось Тарасу катастрофой. Так, мелкое происшествие.
— Привет, — он сделал шаг по направлению к ней и остановился.
Анна сбежала к нему с крыльца, не обняла, но чмокнула в щеку. Глаза у нее светились спокойным внутренним светом. Тарас потешил себя надеждой, что причина радости — в его приезде.
— Привет! Прости, мы уезжаем уже через пару часов. Разве что чая успеем попить.
— Не надо, я так.
Они стояли друг напротив друга и, похоже, оба испытывали то легкое, щемящее чувство неловкости, которое бывает у пар в начале знакомства.
— Давай я все же заварю чай.
Анна сбежала в дом. Тарас сел дожидаться ее в плетеное кресло на крыльце.
Да, здесь было где разгуляться малышне. Анна готовила чай, дети играли во дворе: копошились в песочнице, будто колорадские жуки в банке. Возможно, дом был бы решением его давних проблем с женой. Но тогда это даже в голову не приходило.
Анна притащила самовар. Тарас помог освободить для него место на столе.
— Надолго уезжаете? — словно между делом, спросил Тарас, поворачивая туда-сюда ветку крана.
Какой же примитивный механизм, но что ж в нем так цепляет?
— На неделю. А там посмотрим.
Разлили кипяток по кружкам.
По ногам Тараса беспардонно прошелся толстый дымчатый кот.
— Как ты, Анна?
— У меня все отлично. Занимаюсь любимой работой, зарабатываю деньги. Машина, дом, люди, которые меня любят. Дети, тьфу-тьфу-тьфу, — она трижды постучала по своей голове, — не болеют. В сад и школу вожу их на машине, здесь близко. Остался единственный нерешенный вопрос, но я собираюсь разобраться с ним в ближайшее время. А ты как?
— Я тоже отлично. Вроде как. Семь журналов, одиннадцать филиалов по всей стране. Сотрудников почти двести человек. Все дышит, развивается, радует. Правда, никак в отпуск не соберусь. Но, может, в этом году съездим на море.
Анна поставила чашку на стол.
— Как поживает Катерина? — похоже, ей пришлось поработать над собой, чтобы все же задать этот вопрос, глядя бывшему мужу в глаза.
— Вроде успокоилась. Теперь она даже менее строптивая, чем была ты перед разводом. Катерина всегда стремилась к роскошной жизни и вот теперь ее получила. У нее есть все, что она пожелает. И я при ней. Не нужно покупать второй автомобиль, чтобы создавать видимость присутствия мужчины в ее жизни, — Тарас подавил в себе ухмылку. — Матвей ко мне привык, называет папой. Мы живем в разных квартирах — все же мне с детьми сложно — но в соседних домах. Идеальный расклад, как оказалось, — он замялся. Слишком личное. Продолжать ли? Уже не родные люди. — Я так себя и не переборол: мне по-прежнему нужно, чтобы моя женщина находилась под контролем. У нас с ней, знаешь ли, такая... странная любовь. Но убрать Катерину из моей жизни — это как выбить костыль из рук хромого. Она мой стабилизатор.
Анна нахмурилась, но морщинка между бровями тотчас же разгладилась.
— Я не консультант по счастью, но все же мне кажется, что контроль и счастье несовместимы.
— У обычных людей — да. А у нас с ней все на этом и держится. Так что в моей жизни все хорошо, — закрыл Тарас эту скользкую тему. — Только по вам скучаю.
— Пап?.. — раздался позади голос сына.
Тарас оглянулся. Вышел из-за стола.
Маша подбежала к брату и застыла с округленными глазами.
— А у меня нет для вас подарков! — с вызовом сказал Тарас.
Он мог поклясться: пока длилась пауза, птицы кричали громче.
А потом, не сговариваясь, дети бросились к нему. Едва он успел присесть, раскрыть объятия, как его обхватили две пары рук. Слезы из него вышибли. Точно: стареет. Он чмокнул их в чумазые, разгоряченные солнцем щеки.
— Пошутил я! Есть у меня подарки! Я такой Кубик Рубика тебе купил, сын, закачаешься! С подсветкой! Я даже не знал, что такие существуют! — с жаром говорил Тарас, ведя за руки детей к пакетам, оставленным у калитки. — А тебе, Машка, я привез столько кукол Лол, что тебе до школы хватит! Кстати, хотел спросить. Позовешь меня на выпускной в садике? Платье будем выбирать вместе. Договорились?..
Примечание 2
Катерина стояла возле барной стойки в лобби-баре гостиницы Рэдиссон Ройал и, не отрывая взгляда от двери, нервным движением стряхивала с сигареты пепел в пепельницу.
Если он опоздает, это будет плохим знаком. Очень плохим. Год жизни с Тарасом научил ее различать все оттенки доминирования. Опоздание на встречу с женщиной — это как взгляд на нее сверху вниз. С таким человеком она дел
