убить Ворона, расправился с аватаром, не позволил Глашатаю выполнить священный долг. Естественно, у тебя возникли сомнения в искренности его совета уповать на бога Вастаи. Настораживало, с каким спокойствием он относился к тому, что покровитель Ирадена не только уцелел, но и, по всей видимости, не утратил могущества.
– Почему лес не защитит нас? – напирала Зизуми.
– Какой бог говорит с нами? – выпалил ты.
Зизуми, похоже, не услышала вопроса, зато Дэра, напротив, вытаращил глаза.
– Здесь нет иных богов, кроме покровителя Вастаи, – снисходительно улыбнулся Гибал.
– Где ксуланцы? – не унимался ты. – Где их змея?
– Почему безмолвствует лес? Отвечай! – воскликнула Зизуми. – Почему не хранит нас?
Сакралы подскочили и выстроились в узор.
– Лес ничего не предпринимал уже долгие годы, – не без довольства прочел Гибал, радуясь, что присутствующие отвлеклись от твоих вопросов. – Думаю, Безмолвный бог мертв.
Да, подтвердили брелоки.
– Не верю! – вознегодовала Зизуми. – Это ложь! Лес никогда не оставлял нас. Он часто говорил со мною.
Однако на нагретом известняке перед нею предстала суровая истина – сакралы, они сообщали: С тобою говорил не Безмолвный бог.
– Обсудим это позже, – перебил Гибал. – Вербы уже на подступах. Необходимо срочно созвать совет и укрепить оборону Вастаи. Сначала удостоверимся, что город в безопасности, а уж после займемся судьбою леса.
– Где Дупезу со змеей? – допытывался ты.
– Какое отношение ксуланцы имеют к происходящему? – не вытерпел Гибал. – Славный Эоло, и тебя не пощадила хворь. Ты бредишь, не иначе. Оким, кликни часового, пускай…
Внезапно за его спиною вырос Мават. Все вокруг – Гибал, Оким, Дэра, Матерь Зизуми, даже ты (хотя, ручаюсь, ты догадывался о его присутствии) – остолбенели. В звенящей тишине Мават схватил дядю за волосы и, запрокинув голову, приставил к его горлу нож.
– Эоло, по обыкновению, зрит в корень, – возвестил Мават. – Двое суток я провел в башне и теперь знаю все. Мой дядюшка… – Лезвие еще глубже вонзилось тому в кожу. – Свернул умирающему аватару шею, а моего отца связал и сбросил в подклет, чтобы тот не смог уплатить долг Ворону. К позору отца, Гибал преуспел в своем замысле. Точнее, отец сам проявил малодушие. Жалкий трус! На днях я обнаружил его в недрах башни. Так ли это, бог Вастаи?
Да, звякнули брелоки. Дэра в ужасе застыл.
– О вероломный червь! – воскликнула Зизуми, подразумевая то ли Гибала, то ли отца Мавата, то ли обоих.
– Дядюшка, – вещал меж тем Мават, – вообразил, будто Ворон слаб и находится при смерти. Вообразил, будто богоизреченный валун, сокрытый в подклете, исполняет обязанности покровителя Ирадена.
– Валун существует, – подтвердил ты. – Сам видел.
Дэру вперил в тебя потрясенный взор.
– Но господин… – Ты осекся.
– Спасибо, Эоло, ты открыл мне глаза, – обратился к тебе Мават. – А я посмел обвинить тебя во лжи. Тебя! Своего верного соратника! И если бы не мое… Если бы не моя незыблемая вера в отца, я бы прислушался к тебе раньше. Прости, что усомнился в тебе, твоей непоколебимой преданности. Никогда впредь этого не забуду.
– Но как же лес… – молвила Зизуми.
– Безмолвный бог давно мертв, – отрезал Мават. – Дядя надеялся убить Ворона, лишив его заслуженной платы. Надеялся, что валун будет хранить Ираден, пока он не подыщет нового бога на смену Ворону. Он вступил в сговор с ксуланцами, пообещав место покровителя Вастаи змее, если те помогут ему взойти на скамью. Верно я говорю, бог Вастаи?
Да, отстучали брелоки.
Гнетущую тишину нарушало только завывание ветра, крики чаек да отдаленный плеск волн. Дэра нахмурился, открыл было рот, но с губ не сорвалось ни звука.
– Но Гибал, – Мават сильнее запрокинул ему голову, – обманул ксуланцев: взойдя на скамью, отказывался принимать их, а если принимал, увиливал от своих обещаний. До тех пор пока страшный недуг не поразил город и крепость. Пока распорядители – из тех, кого пощадила хворь, – не начали требовать от дяди исполнить священный долг. Этого Гибал допустить не мог! Поэтому вчера, глубокой ночью, призвал сюда Дупезу вместе со змеем, и до утра они обсуждали условия, на которых Ираден покорится богу ксуланцев. Дупезу все еще здесь, в покоях Гибала.
– Грязная ложь, – прохрипел Гибал.
– Ложь, – вторил Оким.
Мават горестно расхохотался:
– Верно ли я говорю, покровитель Вастаи?
Брелоки легли разными сторонами. Сложный вопрос.
Внезапно причина странного хладнокровия Гибала (испарившегося, впрочем, после появления Мавата) предстала перед вами воочию – на верхней ступени заповедной лестницы возник Дупезу. Обвившаяся вокруг его шеи змея, покачивая коричневой головою, вперила в вас немигающий взгляд; раздвоенный язык ощупывал воздух.
– Признаться, я в недоумении, – молвил Дупезу. – Глашатай Ворона, я ждать в покоях твоего возвращения, но ты не возвращаться. А часовой заболеть. Тогда я решить подняться на крышу и здесь находить это.
Он кивнул на заповедную лестницу.
– Я спускаться и видеть много любопытного. Потом подниматься и слышать много интересного.
– Это невозможно! – воскликнула Зизуми, впрочем без особой уверенности, поскольку своими глазами видела, как Дупезу воротился из подклета целым и невредимым. – Немыслимо!
Дупезу покаянно развел руками, точно извиняясь:
– Тем не менее, Матерь Зизуми, я здесь, перед вами. Преемник Глашатая не врать. Но нам не нужен Ираден. Мы просто хотеть пересечь пролив и отправиться на север, искать золото.
Коричневая змея по-прежнему смотрела не мигая, язык то мелькал, то исчезал в смертоносной пасти.
– Разве ты не стращать меня, Гибал? Разве не говорить, что всякий, кто спуститься вниз, не возвращаться оттуда живым?
Ксуланец умолк в ожидании ответа, однако Гибал, с приставленным к горлу клинком, не проронил ни слова.
– Но вот я спуститься и подняться обратно, а твой бог не причинить мне вреда. Бог пощадить ксуланца или он совсем ослаб? Полагаю, Ворон мертв или при смерти.
– Ошибаешься! – загремел Мават. – Ворон жив и здравствует.
– Тогда почему он не выполнять свой долг? – сощурился Дупезу. – Вербы двигаться сюда через лес, хотя сказывали мне, будто оба бога Ирадена прежде не допускать такого. Сколько ваших солдат полечь на поле брани. Сколько народу в городе выкосить недуг. Кто защитить вас, когда вербы нагрянут? Впрочем, я хорошо знаться с вербами. А они со мною. Я владеть их речь. Вербы мне не страшны.
Он пожал плечами. Раздвоенный язык замелькал в воздухе.
– И потом, со мною бог. – Ксуланец указал на змею вокруг своей шеи. – Бог помогать вам, если хотите. Но времени быть мало, а Глашатай Гибал уже ничего не решать.
Он с улыбкою покосился на клинок:
– Возможно, мы помогать тебе, преемник Глашатая Мават.
– Обойдусь, – бросил тот. – Ворон защитит нас, как защищал всегда. Не смерть Ворона повинна в свалившихся на нас бедах. Нет, всему
