Мы много раз помогали им в прошлом. Меньшее, что они могут сделать, это помочь нам, когда мы больше всего в этом нуждаемся. У меня есть все нужные связи, чтобы позаботиться об этом деле и уйти чистым, без вопросов.
Я неохотно киваю в знак согласия. Если мой отец чего-то и стоит, то он очень умный человек, когда дело доходит до таких вопросов, как этот.
— Делай то, что должен, — говорю я ему.
Отец кивает Альдо, и он начинает печатать на своем компьютере, вероятно, настраивая безопасную линию, которая нам понадобится, чтобы связаться с ФБР.
Я расхаживаю по бетонному полу, пока отец разговаривает по телефону, мои руки сжимаются в кулаки, бицепсы дрожат, когда внутри меня начинает закипать гнев. Я никогда еще не чувствовал себя таким чертовски беспомощным за всю свою жизнь. Может быть, тогда, когда у меня впервые забрали Селину, но я был глупым ребенком. Теперь я взрослый. С ресурсами. Должен быть способ вернуть их в целости и сохранности. Я не хочу привлекать правоохранительные органы, но каждая секунда, минута, каждый час уменьшают наши шансы найти их.
Бормотание моего отца в углу комнаты затихает, и я перестаю расхаживать по комнате, чтобы повернуться к нему.
— Мы выезжаем через час, — объявляет он комнате.
Один час. Черт. Это дольше, чем я хотел услышать, но, учитывая все, что нужно расставить по местам, прежде чем мы доберемся до Арии и Лины, могло быть намного хуже.
Один час.
Я смотрю на часы, устанавливаю таймер и наблюдаю, как отсчитываются секунды.
Я иду за тобой, Селина.
Глава 44
Селина
Все, чего я хочу, это быть дома, в объятиях Нико. Не знаю, как я не осознавала этого до этого момента. Он мой дом. Он для меня все. И я люблю его. Я люблю его всем своим существом, душой и телом. И если когда-нибудь сбегу отсюда, если когда-нибудь выберусь отсюда живой, я хочу рассказать ему об этом. Потому что, если я умру до того, как он узнает, как сильно я забочусь о нем, как много он для меня значит, не смогу упокоиться с миром. Я буду вечно бродить по этой земле, оплакивая свои ошибки и упущенные возможности.
— Ты не спишь, мой маленький питомец?
Голос Константина мгновенно выводит меня из задумчивости, заставляя смириться с моим нынешним и ужасным положением.
Я смотрю ему прямо в глаза.
И хочу, чтобы он почувствовал мою ненависть, которую носила в себе годами. Это затаилось глубоко в моей груди, просто ожидая подходящей возможности проявить себя.
Пронзительный дикий крик вырывается из моих легких, и я наслаждаюсь удивленным выражением его лица. Приятно быть той, кто пугает его, а не наоборот.
Константин быстро меняет выражение лица и делает шаг ко мне. Когда крик замирает у меня в горле, он говорит мне: — Мой, мой маленький питомец. Если бы я хотел услышать, как ты кричишь, я бы просто трахнул твою маленькую тугую попку.
Дьявольская ухмылка появляется на его губах, и мне хочется стереть ее с его лица. Он подходит ко мне ближе, и я напрягаюсь в своих путах, щелкая зубами, как дикая собака, желая действительно укусить его, если он подойдет еще ближе.
Его рука протягивается, чтобы схватить меня за горло, прежде чем я успеваю моргнуть, и отреагировать. Хватка на мне становится сильнее с каждой секундой, и я с трудом дышу, когда он сдавливает трахею.
— Жаль, что мне придется тебя переучивать. Я не знаю, что сделали Витале, но они дали тебе что-то вроде опоры, пока меня не было. — Его горячее дыхание обдает мое лицо, когда он обещает: — Я исправлю это достаточно скоро. Я переломаю каждую косточку в твоем гребаном теле, если потребуется, пока ты не подчинишься.
Я борюсь с ним, но мои усилия тщетны. Зрение начинает темнеть по краям, и я боюсь, что для меня это конец. Мне трудно вспомнить, сколько раз я думала, что умру от рук Константина. Слишком много, чтобы сосчитать.
— Я могу оборвать твою жизнь в любую секунду, — рычит он мне на ухо. — Не забывай об этом, черт возьми!
Он отпускает меня, все мое тело ноет, плечи кричат от боли и напряжения. Я кашляю, отплевываюсь, набирая полные легкие драгоценного воздуха.
— Ты моя! — Говорит он, прежде чем наброситься на меня и ударить кулаком в живот.
Я задыхаюсь от боли, весь воздух внезапно покидает легкие, когда беззвучный крик срывается с моих губ.
— Ты всегда была моей, — говорит он мне, и слюна летит из его рта мне на лицо. — И ты всегда будешь моей.
Он поворачивается и уходит от меня, проводя пальцами по волосам, разрушая безупречную прическу. Теперь я знаю, что он действительно зол. Если Константин и есть кто, так это перфекционист.
Зная, что он на грани, я решаю бросить ему вызов еще больше. Вместо того, чтобы быть послушным маленьким питомцем, которой я всегда пыталась быть, решаю дать ему точно знать, что чувствую.
Глядя на него затуманенным зрением, я говорю ему громко и ясно: — Я не принадлежу тебе. Никогда не принадлежала. И никогда не буду.
Возможно, это мой последний акт неповиновения.
Но если он собирается убить меня, я хочу, чтобы он знал, что никогда не буду принадлежать ему. Мое сердце принадлежит Николасу Витале. И я буду любить его до своего последнего вздоха.
— Какого хрена ты мне только что сказала? — Спрашивает Константин, быстро поворачиваясь на пятках и направляясь прямо ко мне.
Он поднимает кулак в воздух, и я закрываю глаза, пытаясь подготовиться к удару, но его так и не последовало.
— Подними свои гребаные руки вверх! — Я слышу, как кто-то кричит.
Мои глаза распахиваются, и я вижу мужчину, одетого во все черное, держащего винтовку, с надписью SWAT написанной у него на груди большими белыми буквами. Я в полном недоумении наблюдаю, как Константин поднимает руки вверх и следует следующему указанию мужчины, которое заключается в том, чтобы встать на колени.
Думая, что я, должно быть, сплю или, может быть, уже мертва, я не позволяю себе почувствовать облегчение, пока не вижу Нико, входящего вслед за другими членами спецназа.
Рыдания вырываются наружу, и все мое тело обмякает от облегчения, когда он подбегает ко мне.
— Помоги мне снять ее! Помоги мне! — кричит Нико, подходя ко мне, поднимая меня на руки, чтобы снять напряжение с моих плеч. — Все
