После выписки из больницы Вадим нашел место у дома Ксюши, где можно было сидеть так, чтобы его не заметили. Далековато было, но он видел их через ветки кустов — свою жену… бывшую уже, это следовало, наконец, принять, ну и Янку. Мальчик у Ксюши на руках… в белых ползунках. Она бережно уложила его в коляску, которую помог вынести высокий, крепкий парень. Они постояли, поговорили… Янка нетерпеливо пританцовывала на месте, уже спешила куда-то — дети быстро забывают обиды, легко прощают… А его душила и тянула тоска — так мало, совсем мало он побыл рядом. А кто ему виноват? Мог хоть изредка наезжать, как с самого начала предлагала Ксюша. А вот именно сейчас, наверное, не нужно было приходить сюда, потому что заныло опять…
Добравшись, наконец, домой и отлежавшись сутки под кондиционером, Вадим сходил на работу и оформил там отпуск для лечения. Летом народ разъезжался на отдых и в адвокатской конторе тоже становилось гораздо меньше работы. Валентина, правда, возмутилась было, учитывая, что сдвигался и ее отпускной график, но потом, присмотревшись к Вадиму, посоветовала:
— Тебе точно нужно в санаторий. Загнал ты себя, выглядишь, будто из ямы вырыли.
— Так и есть, — согласился Вадим, — береги Виктора — инфаркт молодеет.
— За него не беспокойся — свое сберегу, но и ты мне не чужой, — нервничала партнер, сдувая прядку, влезшую под стильные очки. Наверное, все же переживала за него.
— Извини, Валя, я действительно не потяну сейчас. Вот отдохну, подлечусь, может и раньше выйду — отпущу вас. Привлеки пока Судимцева — толковый мужик и фамилия говорящая, — улыбнулся…
— Ну и вали, лечись тогда, — с облегчением улыбнулась и Валентина тоже, мысленно отстраняясь от чужих, похоже не таких и больших проблем — своего хватало. Виктор тяжело переносил жару и сейчас у них в спальне в срочном порядке устанавливали кондиционер. И как там справятся без нее? Витя умница, конечно, но не в том плане, чтобы жестко проконтролировать и настоять на своем.
Выйдя из здания под беспощадное июльское солнце, Вадим вдруг вспомнил прохладу старинного храма и горько шевельнулось что-то в душе… Молился он за Вадима — как же.
Встав на том же месте у тротуарной бровки, он поднялся к высокой двойной двери. Взгляд отметил датчики и проводки сигнализации на стеклах — храм стоял на перекрестии человеческих путей и судеб, а «человеки» встречаются разные. Вспомнилось, как взлетал тогда по этим ступеням, как на крыльях, а теперь вот ползет, как навозный жук.
— Говорите — молились за меня, батюшка? — горько ерничал Вадим, — не стоило и браться, если не уверены в результате.
— Так… а у тебя, похоже, еще хуже все стало, — почему-то перешел поп на «ты». Очевидно, повторный визит автоматом зачислял Вадима в прихожане, делал своим. И он совершенно не обиделся на претензию Вадима — донельзя глупую… это и сам он уже понимал. Но так потянуло, так захотелось высказаться — хоть на кого-то слить хотя бы каплю негатива. Сам он уже не тянул, похоже — серо все вокруг было, бессмысленно… пусто.
— Пошли, присядем… не отказывайся, у нас тут прохладно, а дольше бывает посидишь — так и замерзнешь. Отдохни, испарина у тебя на лбу, — и прошел сам первый к той самой скамье, где они сидели прошлый раз.
После очередного разговора, который прошел намного легче, чем прошлый — тогда сработал эффект попутчика, сейчас же разговаривали уже знакомые люди, священник вздохнул… который раз уже в процессе.
— Отдохнуть тебе нужно и подумать. В тишине и покое. Купи путевку и махни на море… нет — там шумно. На природе хорошо, но активный туризм тебе противопоказан, разве что — база отдыха какая? Но и там суетно. А в деревне родни у тебя, случаем, нет? — с надеждой взглянул он на Вадима.
— А может — сразу в монастырь? — криво улыбнулся тот.
— Да кто ж тебя возьмет? — заулыбался в ответ поп, — разве что — трудником? Так не потянешь же — там работать нужно, да еще и урок дают, как правило, с испытанием.
— Урок? А… задание, — сообразил Вадим, — а в каком смысле — с испытанием?
— Да будто в душу заглядывают и назло делают, — по-доброму как-то усмехнулся священник, словно вспоминая свое и не самое плохое: — Вот, к примеру — не понимаешь ты… не терпишь и не умеешь полоть. Туда и поставят — на грядки. Или полы мыть… Монахи делают то, что лучше умеют, а над послушниками так просто издевается отец-эконом. Но к трудникам должен быть лояльнее. Слушай… а может и правда…? — развернулся он к Вадиму всем телом.
В монастырь они ехали через два дня на машине священника — просторном и жестковатом на ходу Логане-«даче». Долго ехали — больше трехсот километров. Вадим необъяснимо потянулся к этому человеку — странно потянулся. Тот был всего на десяток лет старше, низенький, сухощавый, но какой-то… исключительно уютный. Даже к матери Вадим не поехал, а только отзвонился — она заколебала бы его своей деятельной заботой, а этот товарищ был немногословным, спокойным… умиротворенным! Вот правильное определение. Вадим просто-таки видел его в деревянной избе среди многочисленного семейства, сидящего за обширным столом и уплетающего кашу деревянными ложками. Но наши фантазии — одно, а жизнь, она… Жене отца Михаила, а значит и ему, детей Бог не дал, а разводиться и вступать в повторный брак для венчанного священника было противно вере, да и не желалось — с женой они жили душа в душу. И деревянная ложка тоже, к сожалению, не вписывалась в действительность — священник отлично водил машину, носил джинсы и вообще… явно был человеком двадцать первого века со всеми вытекающими…
Отец-эконом внимательно выслушал отца Михаила и перевел взгляд на Вадима:
— Вы, значит, к нам на поправку — насельником, а не трудником. И ладно! Доктор у нас есть — среди своих, даже медпункт ему оборудовали и аппарат этот — ЭКГ, маленький… тоже имеется. Таблетки там, лечение… с собой? И ладно! Тогда тридцатку отдадите отцу-казначею за столование. Продукты натуральные, пекарня… все свое, даже рыба. Отъедитесь, отоспитесь в нашей красоте… как на курорте.
Вадим невольно обвел взглядом окрестности — рубленный из дерева новенький храм на широкой лесной поляне, чуть в стороне — храм каменный, но тоже небольшой. Далеко в стороне, похоже, хозпостройки. Чуть ближе — домики из калиброванного бруса, потом что-то вроде длинной казармы. Она была выстроена сборно-щитовым способом, так повсеместно строят в Штатах и даже на Аляске — с утеплителем в стенах из деревянных щитов. Дорожки не были вымощены или выложены, а просто вытоптаны до состояния камня, трава между ними недавно скошена и еще даже не убрана — пахнет… За казармой, похоже — огороды и сад, а потом линия колючки — отгородились, чтобы не лезли коровы. Небольшое стадо виднелось чуть дальше — черные с белым коровы паслись и отдыхали на лугу, дальше угадывалась крохотная речка, а скорее — ручей.
— Не привык бездельничать, заскучаю, — не согласился Вадим с монахом, — готов на посильный труд, но пока без сильных нагрузок.
Он и вправду не представлял себя совершенно ничего не делающим. Так много времени на размышления ему не требовалось и такая возможность — исключительно думать, думать и думать, даже немного пугала. Лучше уж было занять себя чем-то по максимуму. Хотя бы механическим, отчужденным от сознания трудом.
