этого не говорю. Я все еще злюсь на него, но беспокойство тоже присутствует.
— Я не знаю…
— Что ж, подумай об этом. Я бы с удовольствием помогла тебе спланировать твой сет. Мы могли бы посадить тебя на вращающуюся платформу. Я думаю, что все белое на черной кровати… может быть, даже куплю тебе какие-нибудь игрушки, чтобы поиграть. Толпа бы это проглотила.
Идея заманчивая, и если бы не Гаррет, я бы без колебаний сказал “да”.
— Я подумаю над этим, хорошо?
— Это значит “да”.
Смех вырывается из меня пузырями. — Нет, это не так. Это значит, что я подумаю об этом.
— Увидимся вечером в десять, чтобы мы могли обсудить об всем этом.
— Иден!
— Шарлотта сидит рядом со мной. Она сказала, что это звучит заманчиво.
— Перестань, — отвечаю я со смехом.
— Ладно, скоро увидимся! — Говорят они оба в унисон, прежде чем связь обрывается.
Я пытаюсь стереть улыбку со своего лица, когда включаю душ. Я думаю, Иден не оставила мне особого выбора, но я думаю, что на самом деле, дело не только в этом. Есть шанс, что он тоже там будет. Шанс, что я увижу его и узнаю, что с ним все в порядке. Даже если я злюсь на него. Даже если я определенно не собираюсь его прощать.
ПРАВИЛО № 33: ОСТЕРЕГАЙТЕСЬ ЧЕРНЫХ ГАЛСТУКОВ ДЛЯ ВОЛОС
Гаррет
Я должен быть в состоянии оправиться от этого. Сходить в клуб. Сходить на пробежку. Это одна девушка. Одна ошибка. Это не должно быть так сложно.
В течение последнего десятилетия я мог делать то, что нужно было делать, чтобы встряхнуть эпизод. Может быть, спрятаться под одеялом на день или два, а потом прийти в себя. Я не принимаю лекарств и не лечусь, и я справилась со всеми этими неприятными приступами депрессии без чьей-либо помощи.
За исключением одного гребаного раза.
И я больше не буду повторять этот эпизод.
Но что бы я себе ни говорил, сейчас все очень сложно. Это как болезнь, растекающаяся по моим венам. Это мерзкое тошнотворное чувство проникает в мое настроение, делая все кислым, тяжелым и неправильным. Это не должно быть так чертовски сложно.
Все это заклинание было вызвано ее уходом, но это просто гребаный разрыв. Соберись с мыслями, Гаррет. И уже поднимай это настроение.
Я должен испытывать облегчение от того, что она меня бросила. Так будет лучше. Все это с Мией закончилось; она свободна двигается дальше и найдет кого-нибудь получше. И я могу вернуться к той жизни, которую люблю, к той, где я могу сосредоточиться на том дерьме, которое действительно важно для меня.
Так почему же я вдруг чувствую себя огромным куском дерьма?
Скатившись с кровати, я подхожу к окну. Прокручивая в голове события той ночи, больше всего я ненавижу то хорошее настроение, в котором я был когда подходил к двери своей квартиры, после того, как признался во всем маме, готовый рассказать во всем Мии. Я был влюблен. Я был готов взять на себя обязательства. Я был готов к отношениям и сдержал данные обещания, даже несмотря на то, что сама идея пугала меня до чертиков.
А потом я увидел Дрейка, стоящего у меня на кухне, и понял, что все кончено.
У меня было так много шансов признаться во всем, но я упустил все до единого. Может быть, я и не хотел этого делать. Может быть, в глубине души я знал, что надежды нет, и я занимался самосаботажем… снова.
Ну что ж, говорю я себе в сотый раз за последние четырнадцать дней. Черт возьми.
Так будет лучше для Мии. На самом деле, это лучшее, что я мог для нее сделать. Она вольна найти кого-то, кто ее заслуживает. Кого-то более сексуального, как Дрейк. Или умного, как Хантер. Или более уверенного в себе, как Эмерсон.
Я в полном беспорядке, и я пытался сказать ей об этом. Так что теперь я оказал ей любезность, избавив ее от многих месяцев или даже лет неприятностей. Такая девушка, как она, может сделать чертовски лучше, чем с таким придурком, как я.
Черт возьми. Мне нужно выкинуть это из головы. Бормоча про себя проклятия, я направляюсь в ванную. Сегодня я должен вернуться в клуб. Мероприятие состоится завтра вечером, и если я не появлюсь, они его отменят.
Может быть, им и следует это сделать.
Мне нужно пойти на пробежку. Пробежаться было бы неплохо. Но все, что я делаю, это смотрю на себя в зеркало и пытаюсь собрать хоть каплю энергии, которая потребовалась бы даже для того, чтобы надеть свои гребаные ботинки, но ее просто нет.
— Черт, — снова бормочу я, хлопая ладонью по столешнице. Я смотрю на свое отражение и ругаю мужчину, оглядывающегося назад, за то, что он ленивый, сумасшедший, сломленный кусок мусора, которым он и является.
Я больше не буду этого делать. Я не собираюсь снова скатываться по спирали. В прошлый раз мне потребовалось слишком много времени, чтобы выпутаться из этого, и я слишком усердно работал, чтобы сохранить это, этого эмоционального паразита, который грыз, потреблял и гнил, скрытым от всех. Если я не сделаю это сейчас, тогда он победит.
И я не собираюсь позволять этому случиться.
Я говорю о большой игре для парня, который всего через несколько мгновений терпит поражение из-за галстука для волос. Одна-единственная черная резинка для волос, лежащая на спинке унитаза, где она оставила ее две недели назад, перед тем как залезть ко мне в душ.
Это мой спусковой крючок. То, что отсылает меня обратно в темные, безопасные пределы моей кровати четырнадцатый день подряд. Черная резинка.
Единственное напоминание о том, что она была здесь, она была счастлива, она была моей… а я все испортил.
ДЕСЯТЬ ЛЕТ НАЗАД
Гаррет
Я подъезжаю к дому своей мамы с опозданием на два часа, все еще одетый во вчерашний костюм, с остатками двадцатичетырехчасового кайфа от текилы, около четырех часов сна и энергетическим напитком в руке. Наверное, мне следовало просто пойти домой отоспаться, но к черту все это. У меня хорошее настроение. Прежде чем вбежать в дом, я быстро бросаю взгляд в зеркало заднего вида, чтобы поправить прическу. На данный момент я мало что могу поделать с кругами под глазами.
Когда я выхожу из машины, меня ждет моя мама.
— Ты опоздал, — говорит она с крыльца, стоя со скрещенными на груди руками и сердито глядя на меня. Блять.
— Мне
