непременно одернула его, сказала бы какую-нибудь колкость, если бы не понимала, что для окружающих в таком случае буду неадекватной психопаткой.
Потому пришлось терпеть и его близость, и его парфюм с древесными нотками, и его прикосновения.
— Бросай! — коротко приказал Горский, и шар послушно соскользнул с моих пальцев и покатился по дорожке.
Удар. Кегли с грохотом разлетелись. Все до одной.
— Страйк! — возвестил Горский.
— Ула! Ула! — Даня поднял руки вверх и радостно запрыгал. Его поддержали девчонки.
— Еще! Еще! — требовали они.
— Ну уж нет. Новичкам обычно везет, но только один раз, — придумала я отмазку.
— Пусть мама отдохнет, — не стал настаивать на продолжении Горский. — Олег, Ваня, давайте к нам.
Мужчины с неохотой покинули насиженный диван и подошли к нам.
Дети прицепились к ним, чтобы они показали мастер-класс.
Шар Ивана, катившийся точно по центру, вдруг вильнул в сторону и очутился в колее.
— Это не считается, первый пробный, — тут же сказал он, оправдываясь.
А у Олега дело вообще не заладилось.
Отверстия не были рассчитаны под его мощные пальцы.
— Надо нам в нормальный боулинг сходить, а не в этот игрушечный. Да, Катюша? — сказал вдруг Олег.
Я пожала плечами. Мне, конечно, приятно, что они приняли меня в свою компанию, но с моей стороны это единоразовая акция.
— Непременно сходим, — ответил за меня Горский.
Следующим пунктом в плане развлечений значился просмотр мультика. Только тут случилась заминка. Олег, занимавшийся покупкой билетов, успел сдать мой билет. Никто не думал, что я так вероломно нагряну. А теперь в кассе свободных билетов не осталось. Все хотели попасть на разрекламированную премьеру. Я сказала, что ничего плохого не будет, если прогуляюсь по ТРЦ часок. Но Иван решил иначе.
— Давай, я домой поеду, а ты, Витек, Машку завезешь к нам, как нагуляетесь.
Маша сначала согласилась, но уже через минуту ее мнение изменилось, и она, захныкав, побежала вслед за отцом.
Данька, как истинный джентльмен, бросился за ней, чтобы уговорить остаться.
Он и так и сяк уговаривал капризную даму, но она была непреклонна.
В итоге долгих переговоров она чмокнула Даньку в щечку и помахала ручкой.
Данька с таким положением вещей не согласился, вцепился в Машу, заключив ее в крепкие объятья. И теперь Ивану пришлось уговаривать его идти смотреть мультфильм.
Горский, взглянув на часы, широким шагом направился к ним, чтобы отцепить Даньку от Маши.
И тут случилось то, чего никто не ожидал. Иван кое-как высвободил свою дочь и сказал:
— Беги скорее к папе, Дань.
И это «к папе» прогрохотало в холле подобно грому среди ясного неба.
Глава 68
Я надеялась, что Данька пропустит мимо ушей, не поймет. Но он прекрасно все услышал и уставился на Ивана, хлопая глазенками:
— Где папа?
— Вот же, — Иван указал рукой на Горского, а потом перевел взгляд на меня, застывшую с выражением ужаса на лице, и сдавленно выругался.
Все внимание Даньки сфокусировалось на Горском. Остальные перестали для него существовать. Он забыл и про Машу, и про Ивана. Не сводя глаз с Горского, Даня неуверенно пошел к нему.
Подойдя вплотную, остановился и поднял голову, смотря на Горского снизу вверх, серьезно, сосредоточенно, изучающе.
— Ты плавда мой папа? — спросил он.
Горский повернулся ко мне, и его взгляд сказал мне о многом. Ни он, ни я не предполагали, что все так получится. Мы бы выбрали другой момент, к которому тщательно подготовили бы Даню, чтобы не нанести ему психологическую травму. Я беспомощно смотрела на Горского, не зная, как правильно поступить.
— Да, я твой папа, — твердо сказал Горский и присел перед Данькой, чтобы оказаться с ним на одном уровне.
Несколько долгих секунд Данька смотрел на него, неверяще хлопая глазами, а потом с криком:
— Папка! Папка! — бросился ему на шею, обхватил ее ручонками и порывисто забормотал:
— Я так ждал тебя! Так ждал!
По щекам Даньки побежали дорожки слез.
Смущаясь, он тыкался мокрым носом в шею Горского, терся щеками о его свитер, пытаясь стереть свидетельства своей слабости. Ведь все родные ему постоянно говорили, что настоящие мужчины не плачут.
Горский прижимал всхлипывающего Даньку к себе. И лицо его выражало такую любовь, такое счастье, что я сама едва не разревелась.
— Мы пошли, — сказал Иван, радуясь, что за свой промах не получил по шее, и поспешил ретироваться.
— Может, и мы пойдем? — неуверенно за моей спиной пробасил Олег.
— Нет, все нормально, — вытирая все же выступившие слезы, ответила я.
— Нам пора к кинозалу, — Горский взъерошил волосы Даньке.
Данька отлип от Виктора, но стоило тому подняться, как он вцепился как маленький крабик в его ладонь. А потом, когда они сравнялись со мной, схватил за руку и меня тоже. Со стороны мы, наверное, смотрелись счастливой семьей, гуляющей по развлекательному центру.
— А почему ты мне не говолил, что ты мой папа? — вдруг спросил Данька.
— Я же разведчик? Разведчик, — нашелся Горский. — Я был на важном задании, поэтому должен был хранить это в тайне.
— Почему ты так долго не плиезжал? В Афлике был?
— И в Африке, и в Турции, и в Испании, — начал перечислять Виктор, — у меня и фотографии есть. В Японии даже был. На конференции… разведчиков.
— Покажешь фотоглафии?
— Конечно. У меня все дома в альбомах.
— А почему мама тебя не узнала?
Горский ненадолго задумался.
— Потому что, когда мы познакомились с твоей мамой, я выглядел совсем по-другому. А потом я изменил внешность и стал работать под прикрытием.
— Тебе опелацию делали? — серьезно спросил Данька. Смотрел как-то передачу с бабулей про пластическую хирургию, вот и блеснул познаниями.
— Да, по удалению совести, — чуть слышно буркнула я.
— Нет, я просто сходил к барберу и сбрил бороду. Подстригся по-другому. И ни враги, ни твоя мама меня не узнали.
— А ты теперь будешь жить с нами? — выдал Данька.
И я слишком поспешно почти выкрикнула:
— Нет!
Горский посмотрел на меня с затаенной горечью, а Данька с непониманием.
— Я буду очень приезжать к вам в гости, а вы будете приезжать ко мне, — улыбнулся ему Горский, усиленно делая вид, что все хорошо.
Данька нахохлился как маленький воробушек:
— Хочу, чтобы мы жили вместе.
После того что случилось нужно было срочно решать, как нам сосуществовать дальше.
Данька постоянно донимал меня вопросами, почему папа не может жить с нами. А я не знала, что придумать, как извернуться. Правда была слишком неприглядной и точно не годилась для того, чтобы ее открывать ребенку.
Нам нужно было выработать единую легенду, чтобы не получилось так,
