И вдвойне уколола мысль – в свое время Лудицкий осудил Командора, отказался принять участие в походах. А вот теперь…
– Не ждали? От своего? – ее голос был резок и зол. На себя, своих людей, на творившееся безобразие, на судьбу. Вдобавок Мэри знала по рассказам и опыту – Командор ничего подобного не позволял. – А ведь предал вас он!
– Несколько мужчин оставьте! Нам проводники нужны! – долетел откуда-то голос Коршуна.
Бывалый флибустьер понимал и поддерживал моряков в их забавах, однако в качестве капитана при этом вынужденно думал о будущем.
32Командор. Схватка в лесу
Волнение было еще порядочным. Хорошо, что спасательные шлюпки вполне могли работать в гораздо худших условиях. В противном случае высадка на берег превратилась бы в опасное предприятие с весьма сомнительным исходом.
Но даже так переезд на сушу приятными ощущениями не блистал. До другой высадки, в роковую ночь переноса, ему было далеко. Но все-таки сидеть и ждать, когда же…
В море вообще очень мало приятного. Будь моя воля, ни за что не стал бы моряком.
Только кто меня спрашивал?
Наконец шлюпка уткнулась в берег. Мы торопливо выбрались наружу и устремились к потерпевшему крушение кораблю.
Сейчас волнение улеглось, и все равно добраться до «Сан-Изабеллы» было задачей не из легких. Что творилось здесь в шторм, не хотелось даже воображать.
У кромки воды валялось несколько трупов. Явно те бедолаги, которые пытались спастись с обреченной бригантины, да вот, не повезло. Их незахороненные тела наводили на невольные мысли о судьбе остальных. Неужели это всеобщая участь? Все-таки предать мертвых земле – даже не обязанность, а привычка любого уважающего себя человека.
Поднимаясь на покатую палубу, я ждал худшего. Только на этот раз судьба проявила некоторую милость.
«Сан-Изабелла» была основательно разбита. В трюмах стояла вода. Пушки скатились к наклоненному борту. Одна из них придавила моряка, и раздробленное тело так и осталось между карронадой и бортом.
Кроме него, покойников на борту было немного. Это понятно. Большинство жертв оказалось смытыми волнами, а то и утонули в тщетной попытке достичь близкой суши. Вряд ли моряки терпеливо ждали гибели на погибающем корабле.
Размышления и тревоги приличествуют благородным героям. Я всегда предпочитал действовать.
Каюту, где похитители содержали пленниц, удалось обнаружить практически сразу. Маленькая и тесная, однако все же не трюм и не узкий пенал, в который когда-то пытался засадить меня Коршун. Здесь еще сохранились следы пребывания самых дорогих мне женщин. Несколько тряпочек, пара мелочей…
Нет, все же на роль Блада я упорно не тяну. Не сентиментален от природы. Я лишь удостоверился, что Наташи и Юли здесь нет, положил оставленное на место и торопливо покинул корабль.
Раз на «Сан-Изабелле» никого нет, надо искать их на берегу. В гибель всего экипажа я не верил. Кому-то должно было повезти. Тут пройти-то всего ничего. Если бы не шторм, жертв вообще не было бы.
– Осмотрите прибрежные заросли!
Людям свойственно оставлять следы. Пираты явно не захотели задерживаться на месте крушения. Да и в любом случае песчаный пляж – плохое пристанище для промокших насквозь моряков. Особенно когда совсем рядом лес и есть возможность развести костры, хоть как-то обсушиться и обогреться.
Следы костров мы нашли почти сразу. В первые минуты спасшиеся не стали отходить далеко от берега. Они явно пытались что-то вытащить с корабля, а то и просто подбирали вынесенное морем. Уж не знаю, многое ли удалось спасти. Здесь, на месте первого привала, валялись несколько пустых ящиков и бочек. Зачем же тащить в походе довольно тяжелую тару?
Но люди Ягуара занимались не только сортировкой. В команде произошел явный разлад, и следы его бросались в глаза куда больше былых кострищ.
На краю поляны, служившей пристанищем, валялись полтора десятка трупов. Не утопленников, как на берегу. Нет, эти были зарезаны, расчетливо, без жалости. Только одним перерезали горло, другие обошлись ударом клинка в живот.
Иная смерть ждала троих. Эти просто висели на ближайших деревьях, и их посиневшие лица говорили, что казнь совершилась довольно давно.
Однако помимо жертв в таких делах всегда есть исполнители. Их следы мы тоже нашли. Чуть дальше лес становился настолько густым, что местами приходилось буквально прорубаться сквозь нависшие лианы. Вот если бы крушение произошло рядом с саванной, тогда погоня превратилась бы в гиблое дело. Найти следы в степи трудно, для нас, по причине неопытности, практически невозможно, а в джунглях…
День потихоньку подходил к концу. В любом случае выступать следовало с рассветом. Ночью мы просто заплутали бы, даже толком никуда не отойдя. Пока же надо было получше подготовиться к походу, а заодно и решить судьбу «Вепря» и кое-какие организационные вопросы.
Совещание длилось недолго. На двух моих кораблях в данный момент находились всего двести тринадцать человек. В случае необходимости мы могли бы все разместиться на бригантине. Только всем жалко было фрегат. Было решено попытаться еще раз подлатать нашего ветерана. Конечно, в том случае, если позволит погода. А нет, что ж… Все равно это был последний поход.
Со мною выступали Сорокин, Ширяев, Флейшман, Кротких, Калинин, Владимирцев, Гранье, Петрович и еще восемьдесят человек. Все исключительно добровольцы. Причем и Флейшман, и Жан-Жак буквально навязали свое участие в прогулке.
Я был лишь рад этому. Во мне говорил эгоизм, однако приятно иметь рядом людей близких, с которыми не раз был вместе и в боях, и на отдыхе.
Остающимся с кораблями предстояло попробовать отремонтировать фрегат. Не получится – уничтожить. Плюс выступить по нашему первому слову к той точке побережья, куда вынесет нас судьба.
Старшим здесь был Валера. С ним были Ардылов и Кузьмин.
Уже один этот перечень демонстрирует, как мало осталось тех, кто одним злосчастным днем вступил на палубу круизного лайнера.
Правда, еще оставался Лудицкий. Но его мы давно не считали своим.
И женщины. Те, кого мы сумели сберечь среди обрушившихся опасностей и бед.
Мы брали с собой одну из раций. Плюс оружие, запасы пороха и продовольствия. На охоту рассчитывать не хотелось, есть ли здесь селения, мы не знали. Лучше уж нести на себе побольше, зато не зависеть от преходящих обстоятельств.
Ночь перед выходом я спокойно спал. Может, и полагалось сидеть и переживать, да разве что изменится?
Едва развиднелось, как мы простились с остающимися и пустились в путь.
У людей Ягуара был целый день форы. Однако им приходилось прорубаться сквозь девственные джунгли, мы же шли проложенным маршрутом. Оставалось не потерять след, а там рано или поздно мы догоним похитителей. И тогда вряд ли на земле найдется человек, готовый поменяться с ними местами.
