Книга Только между нами - Алайна Салах

—Ты ещё заедешь, Стеллусь?— спрашивает мама, следя за тем, как я ковыряю утренний омлет, приготовленный специально для меня. Никто в семье его больше не ест.— После конференции?

—Не буду обещать, мам. Сегодня последний день. Возможно, потом придётся пообщаться с отдельными людьми в более неформальной обстановке.

—А-а-а…— понимающе и одновременно разочарованно тянет сама.— Ну хорошо. У тебя самолёт во сколько обратно?

—Так же утром. Переночую у себя, чтобы тебя не дёргать, и утром вызову такси в аэропорт.

Мама, кажется, хочет возразить, но потом, будто передумав, обходит стол и обнимает меня со спины.

—Так хочу, чтобы ты счастлива была, дочь,— шепчет она, прижимаясь губами к моей макушке.

Я накрываю её суховатую ладонь своей и мягко поглаживаю.

—Я знаю, мам. У меня всё хорошо. Чтобы ты не волновалась, попрошу Дениса меня встретить.

—Присмотрись к нему,— подхватывает она.— Сама же говорила, что умный и образованный.

Я молча усмехаюсь. Да, говорила. Когда мы обсуждали наше с ним партнёрство.

—Неудачный брак сильно ранит, это я по себе знаю,— вдруг начинает тараторить мама.— Но это не конец света, Стелл. На меня посмотри. А ты ещё такая молодая у меня, такая красивая. У Романа дети появились, и у тебя будут.

Мне почему-то становится ещё смешнее. Бедная моя мама. Она уверена, что я раздавлена неудавшимся браком и отсутствием детей.

Моя одержимость материнством прошла. За два года было время многое переосмыслить. Я по-прежнему хочу стать матерью, но это желание перестало быть навязчивым. Сначала хочется стать счастливой, а остальное потом. Вот так. Дети не спасение от одиночества. Дети — это когда тебе есть что безвозмездно отдать. Всё по порядку.Но яйцеклетки я всё же заморозила.

Мы с мамой повторно обнимаемся в прихожей, задерживаясь в объятиях друг друга чуть дольше. С появлением Евгения у неё останется меньше времени, чтобы меня навещать, и хочется как-то компенсировать будущую разлуку.

—Я позвоню, как прилечу,— обещаю, обернувшись в дверях.— Береги себя, ладно?

* * *

Второй день конференции ощущается более блёклым, чем первый. То ли Гумбольдт задал слишком высокую планку, то ли прошёл эффект новизны. В перерыве между выступлениями я много общаюсь со старыми знакомыми — здесь их более чем достаточно. Несколько раз вижу Матвея. Он всегда не один: то стоит с Голдобиным, то разговаривает с кем-то из гостей. Но он, конечно, меня видел. И знает, что я тоже видела его.

—Ну и как тебе сегодняшнее действо, Стелла Андреевна?— раздаётся справа знакомый звучный голос.

Вздрогнув от неожиданности, я поворачиваюсь. Был бы это мультик — потёрла бы глаза.

—Здравствуйте, Сергей Витальевич,— здороваюсь с запинкой, начиная теряться под пристальным взглядом бывшего наставника.— Рада вас видеть. Перелёт однозначно этого действа стоил.

—Да, ты же теперь в Санкт-Петербурге обитаешь. Уломал тебя Аркаша.— Густые тёмные брови Голдобина с иронией приподнимаются.— Ну или ты его уломала.

Я слишком поражена происходящим, чтобы пытаться отыскать скрытый смысл в его последней фразе. Голдобин подошёл ко мне сам. И кажется, пытается шутить.

—Это был взаимовыгодный переезд,— стараясь не перегибать с благоговением и подобострастием, отвечаю я.

Нечаянно смотрю поверх его плеча и встречаюсь глазами с наблюдающим за нами Матвеем. Быстро возвращаю взгляд к Голдобину:

—А вы? Как вижу, не изменяете традиции саморазвития.

—А я тебе что всегда говорил? Сначала саморазвитие — необходимость, потом — твоя ответственность.

Я с улыбкой киваю:

—Помню.

—Фамилию свою вернула или мужа оставила?— неожиданно спрашивает Голдобин.

Хотя почему неожиданно? Раньше он запросто мог задавать вопросы о личном. Так я и купила квартиру. Сергей Витальевич вызвал меня к себе посреди рабочего дня и в лоб спросил, сколько у меня есть денег на первоначальный взнос. Спустя два дня я оформляла документы на ипотеку по самому льготному проценту. Таковы были бонусы при внесении более семидесяти процентов суммы от стоимости жилья. Таких денег у меня самой, конечно, не было. Это Голдобин помог.

—Нет, не оставила. Теперь я снова Ливанова.

В ответ Голдобин неопределённо хмыкает. Я пока не могу понять, как он относится к этому факту. Хотя догадаться можно. Он всегда недолюбливал Романа.

—За Данилова спасибо.— Серо-голубые глаза пристально смотрят в мои.— Дельный парень.

Кровь бросается в лицо, то ли от упоминания Матвея, то ли от нежданного разоблачения.

—Откуда знаете?— честно спрашиваю я.

—Два плюс два сложить не сложно. Ты ушла из компании Родинского, про Данилова поползли слухи. Потом Аркаша по-родственному попросил его трудоустроить, и ты следом приняла его приглашение на шефство проекта.

—От вас ничего не утаить,— улыбаюсь я, чувствуя странное облегчение от того, что он знает.— Пусть останется нашим секретом, ладно?

—Ну пусть останется, раз так сильно хочешь. Только думаешь, Матвей не в курсе?

Мне требуются усилия, чтобы вновь не посмотреть поверх его плеча.

—А он в курсе?

—Так он же вроде как прогнозист,— отвечает Голдобин то ли всерьёз, то ли в шутку.

В душе бушует самая настоящая буря. Только какой в ней смысл? Всё равно это ничего не меняет. Думаю, Матвею хватило мудрости понять, что к Голдобину его взяли не из милости. Свой успех он заслужил сам, в противном случае никакие увещевания Разумеева не помогли бы.

Голдобина окликают, и он переключает внимание на нового собеседника. Стоять и подслушивать становится неудобно, и я решаю уйти.

—Стелла!— окликает меня Сергей Витальевич.— Ты после конференции куда?

В горле встаёт ком. Так запросто и по-свойски он спрашивает о моих планах, будто и не прошло всех этих лет. Будто я всё ещё его семья.

—Осокин в «Гаде» звал.

Скривившись, Голдобин делает нетерпеливый жест рукой.

—А то ты с ним в Питере не соберёшься. «Лимерик» в шесть. Войтюк твой любимый тоже будет.

Данил Войтюк — это правая рука Голдобина, старейший из его сотрудников. Мы с ним сидели в соседних кабинетах и были очень дружны. Я даже была на дне рождения его дочери.

—Приду.— Я старательно удерживаю улыбку, чтобы она случайно не спала, обнажив моё расшатанное состояние. В груди клокочет, а глаза самовольно обшаривают толпу в поисках синего костюма.— Тогда до встречи.