ним по земле. Я увидела, как мой враг оглянулся, окинул меня испытующим взглядом. И напоследок бросил:
— Уверен, что нет. И я буду ждать.
— Жди, — я села, обхватила колени руками и прислушалась к тому, как где-то ещё сражались, не зная, что скоро объявят ничью. — Если доживёшь.
Конец моей фразы утонул в Голосе, объявлявшем:
Партия закончена. Ничья — впервые за долгое время. Новая Партия начнётся через три хода. Фигуры получат новое оружие.
Интересно, уцелели ли пешки — из тех, кто не добрался до конца? После сбоя механизма на Доске должно было твориться невесть что, но теперь всё пойдёт, как обычно. И мы с Носатым получим новые жезлы и кристаллы.
Я вернулась мыслями к тому, что он мне сказал. Догадливый... Каис тоже наверняка подозревала, что так просто меня не успокоить. И не ошиблась. Да, мне придётся жить по правилам этого мира, но я постараюсь устроить так, чтобы он изменился. Я стану хитрее, чем прежде, и не повторю своих старых ошибок. И даже если опять закончу разочарованием — никто не скажет, что я опустила руки и не боролась.
— Погоня слаще добычи, — прошептала я, и мой смех ветром разлетелся в пустом поле.
Эпилог
Утренняя еда была не такой вкусной, как обычно — словно майси, прежде чем попасться в ловушку, грызла не съедобные припасы Башни, а древесные щепки. Кувшиночник остался недоволен — но всё-таки сделал бульон, как обычно, и старался думать о хорошем, пока впитывал его стенками своей замечательной ловушки.
А хорошего было то, что очередная Партия закончилась, и вполне вероятно, что в комнату будущего Волшебника явится новая чёрная пешка. Надо было думать, создатели мира натешились своей игрой с бунтующими пешками, и скоро возобновится прежняя жизнь. Кувшиночник любил повторяющийся из раза в раз ритуал Башни — спуститься, забрать пешек, подняться наверх. А потом — наставления, обучение, интересные истории, рассказываемые новичкам. Жаль, никто из них так не развлечёт Кувшиночника, как Ферджина и её друзья. Он понятия не имел, что с ними сталось, и предпочитал вовсе об этом не думать. Только пищеварение себе лишний раз испортишь, как в прошлый раз, когда не удалось впитать весь бульон, и часть его испортилась. А ведь был вкусный, в отличие от сегодняшнего!
Когда Башня объявила о спуске — должно быть, за пешками, — Кувшиночник обрадовался и перестал считать мускашек на противоположной стене. У него найдётся занятие получше! Вот Башня тяжело встала на землю, и это движение отдалось во всём её каменном теле. Даже горшок Кувшиночника, стоявший на окне, задрожал. А через несколько мгновений со скрипом распахнулась дверь. Кто-то вошёл в Башню, стал подниматься по лестнице. Пешка, не иначе как пешка! Раздалось шипение Стражей в коридоре, но тут же смолкло. Странно — этим-то что не понравилось?
Кувшиночник притаился, глядя фиолетовым глазом из-под мясистого листа. Дверь открылась, промелькнул чёрный плащ и высокие сапоги. Что? Волшебница?! Изумлённый Кувшиночник перевёл взгляд повыше и узнал Ферджину. Она застыла у двери — бледная, непривычно рослая, с гладко зачёсанными назад волосами. Лицо Ферджины неуловимо изменилось, стало каким-то… сосредоточенным? Нет, не то слово. Кувшиночник так задумался, что вздрогнул, когда Ферджина мысленно заговорила:
«Что ж ты не здороваешься, наставник? Неужели не рад меня видеть?»
Кувшиночник опомнился.
«Рад, конечно, рад! Я счастлив! Только…»
«Удивлён, как мы трое выжили, плохо подготовленные, сбежавшие без артефактов? — Ферджина подошла, ступая мягко и почти бесшумно. — Да вот, твоя жидкость помогла, а потом и сами справились».
Кувшиночник не знал, как ей ответить. Он давно распрощался с Ферджиной, уверенный, что Игроки не простят её дерзости, пусть и сами всё подстроили. А теперь Ферджина стояла перед ним живая и невредимая, да ещё Волшебница. Было отчего растеряться!..
«Как у тебя дела?» — только и сумел он выговорить про себя.
Ферджина как-то недобро усмехнулась:
«Смотрю на тебя, наставник, и удивляюсь — раньше такой разговорчивый был! Словно подменили. Дела мои как? Хорошо. Я ведь чуть мат не поставила Белому Правителю, как только стала Волшебницей. Жаль, ничьей всё закончилось, потому что жезл в бездну уронила. Небось не слышал?»
«Слышал», — солгал Кувшиночник, которому сделалось неуютно от её взгляда, и Ферджина, зашипев, как Стражи, в один миг очутилась рядом. Вытянула руку, схватилась за толстый стебель, державший фиолетовую головку цветка:
«Слышал он! Да ничего подобного! Тебе наплевать было, выполнил распоряжение Игроков, и всё! А дальше что с пешкой и её друзьями станется, не твоё дело, верно?!»
Она знала про обман! Ужаснувшись, Кувшиночник хотел вырваться, но Ферджина крепко держала его и ещё больно прищемила пальцами лепестки.
«Отпусти меня! — закричал он у неё в ушах. — Я просто делал, что мне сказали! И я действительно к тебе привязался, Ферджина!»
Она чуть ослабила хватку, и Кувшиночник поспешно заговорил дальше:
«Я учил тебя, советовал, дружил по-настоящему! Искренне! Ты же помнишь, иногда я пытался отговорить тебя, и мой подарок… расщепляющая жидкость… мне никто не приказывал его дарить, я сам! Ты мне веришь?»
Ферджина стояла, замерев, с опущенной головой, и не двигалась. Стебель она медленно выпустила из пальцев.
«Да, я верю», — тихо произнесла она, и Кувшиночник вздохнул с облегчением, словно был такой же пешкой… то есть фигурой, как она сама.
«Тогда давай поговорим о чём-нибудь хоро… Ай!» — завопил он, когда Ферджина, поднявшись на цыпочки, вдруг схватила его ещё крепче, и к ужасу Кувшиночника, выдернула из горшка! Тот упал с окна и разбился, земля комьями рассыпалась по зелени ковра.
«Ферджина! Что ты делаешь, я же всё объяснил! Что не всё, не всё было обманом!»
Её лицо оказалось совсем рядом с его болтающимися лепестками, и Кувшиночник увидел, как искривились её губы и глаза наполнились слезами, когда Ферджина ответила:
«То-то и оно, что не всё».
«Послушай… Ты не могла так измениться, и ты не навредишь мне», — убеждённо проговорил Кувшиночник. В нём ещё жила надежда, что он сумеет воздействовать на Ферджину, как раньше. Ведь от той милой, доброй пешки в ней что-то должно было остаться!
«Не могла, — отозвалась Ферджина, сморгнув слёзы, и теперь Кувшиночник подобрал слово для её нового лица: жёсткое. Такой он Ферджину и вправду никогда не видел. — Я и не менялась. Просто став фигурой, иногда видишь воспоминания из прошлой жизни, ты ведь наверняка знал об этом? Так вот, — она встряхнула беспомощного,
