его участников. Вы уверены, что уважаемая Надежда Юрьевна имеет какое-то отношение к исчезновению этого самого…
— Кандея, — подсказал Шевчук.
— Она за этого графа Люксембургского новенькую «вольву» мне угробила и санкции обещала. Хотя я ей сразу обозначил — никакого отношения не имел и не имею.
— Заткнись! — Голос Шабалина снова обрел прежнюю силу и уверенность. — Не мог бабой как положено распорядиться, нечего теперь мусор со всех углов сгребать. Я ей поручение дал — подробности, как и что было, уточнить. Правда Арсений живой или почудилось со страху. Вот она, видать, и расспрашивала его.
— Ну а куда он тогда подевался? — В голосе Домнича зазвучали истерические нотки.
— Кто?
— Кандей!
— Она его, что ль, сперла?
— Запросто. Она мне еще не то обещала.
— Да, союзнички-соратнички, нервишки у вас действительно начинают сдавать. Что для дела абсолютно недопустимо.
Проценко демонстративно наполнил свой фужер и встал.
— Предлагаю… Предлагаю всем успокоиться. Выпьем за наше деловое сотрудничество, закусим, чем Бог послал и хозяин распорядился, после чего приступим к дальнейшему спокойному обсуждению происходящих событий. Как вы считаете, — повернулся он к Шевчуку, — куда мог исчезнуть загипсованный и нетранспортабельный гражданин… как его?
— Кандеев, — подсказал Домнич.
— Считаю, похитили для выяснения обстоятельств, — высказал предположение польщенный тем, что интересуются его мнением, Шевчук.
— Может, имеется соображение, кто похитил? Не стесняйтесь, самые нелепые предположения в ваших заповедных местах могут оказаться наиболее достоверными.
— Кроме покойника, больше некому, — после непродолжительного раздумья решился Шевчук.
— Снова покойник и снова действующее лицо. Сплошная мистика. Какой это уже по счету?
— Пока второй, — подсказал один из боевиков и коротко хохотнул. — Расклад, бл…, как в опере Мусоргского — сплошные кровавые мальчики в глазах.
— Оценили ваше действительно неординарное предположение, — обратился Проценко к Шевчуку. — А кого вы имели в виду под покойником?
— Так это… Арсения Павловича. Ему свидетели тоже ни к чему. Конечно, в том случае, если он живой.
— Он все-таки живой или покойник?
— Полной ясности пока не имеется.
— Понятно. Юрий Анатольевич, позвольте вашему нештатному сотруднику выпить за упокой души будущего покойника. Если, конечно, он уже не покойник. Черт, запутался я с вами… Пей!
Проценко протянул свой фужер Шевчуку.
— А потом постарайся добыть дополнительные сведения. Особенно насчет ожившего покойника.
— Не пьет он, — забрал у Шевчука фужер Шабалин. — По причине слабого здоровья. Как выпьет, так про Русско-японскую войну рассказывать начинает. Про то, как его деда в плен взяли, а бабка за ним в Японию поехала. Ступай, давай, — развернул он Шевчука к двери. — Доставь главного врача в срочном порядке. А с Надехой я сам разберусь.
Шевчук безропотно двинулся к выходу, но у самых дверей, вспомнив еще одну новость, притормозил.
— Пехтерь со своими из тайги вышел. Сидят в милиции, заявление пишут.
— Какое еще заявление? — рявкнул Чикин. — По нему самому параша давно тоскует. Пишет он. Писатель! Я им сейчас такую резолюцию оприходую, по окружности райцентр обходить будут. Нам еще пиратов до кучи не хватало.
— Погоди, шуметь потом будешь. Чтобы Пехтерь в милицию пришел, серьезный повод требуется. Очень серьезный. Чего он там пишет?
— Кадры у него пропали. Двое. Отошли, говорит, всего на пять минут — и с концами. Они даже искать их не стали, испугались, что до них тоже доберутся.
— Кто доберется? — спросил окончательно сбитый с толку Домнич.
— Или тот, кто этих двоих оприходовал, или милиция.
— При чем тут милиция? — удивился Чикин.
— Так пропали же.
— А милиция при чем?
— Подумают, что между собой не поделили чего. Пехтерь говорит, раз они нас под наблюдение взяли, пускай теперь сами разбираются.
— Кто их брал? В чем разбираться? На х…р они вообще мне сдались? — снова загремел Чикин.
Шевчук с показным недоумением пожал плечами.
И в это время вдребезги разлетелось одно из окон зала. Почти сразу все услышали второй выстрел. Посыпались на пол осколки второго окна. Быстрее всех среагировал Шевчук — он мгновенно присел и прикрыл голову руками. Все остальные, кроме Шабалина, бросились на пол. Старик даже не пригнулся. Стоял посреди зала и пристально смотрел через разбитое окно на дотлевающую за крышами полосу заката. Еще через несколько секунд в зале погас свет. Это один из спутников Проценко, профессионально перекатившись по полу, привстал и дотянулся до выключателя.
— Кстати, кто такой Пехтерь? Кто такие пираты? — раздался в темноте спокойный голос Проценко. — Прежде чем мои люди приступят к работе, я хотел бы иметь исчерпывающую информацию.
* * *
Старый двухэтажный деревянный дом стоял на другой стороне улицы, чуть наискось от епифановского питейного заведения. Прежде в нем размещался райком, который в годы перестройки передали под нужды какого-то скороспешного лесозаготовительного кооператива. Кооператив вскоре начисто погорел из-за полной неспособности хозяев наладить заготовку и сбыт лесных богатств бездорожного района. Никто из местных жителей не захотел пластаться на издавна презираемой «заготовке дров», которая к тому же в будущем грозила обернуться серьезным ущербом для охотничьего промысла. Попытка же заманить из города бригаду ничего не смыслящих в лесном деле «лесорубов» оказалась для кооператива последней каплей в его недолгом существовании. Наемники, еще в городе приговорив невеликий аванс, разбежались в первую же неделю своего пребывания на ближней лесной делянке. Кто на попутных средствах передвижения подался обратно в город, кто ненадолго приткнулся к вздымщикам, некоторые, прослышав про вольную, не обремененную постоянной работой житуху вольных старателей на старых приисковых отвалах, подались к пиратам. Почти год здание пустовало, и его наверняка дотла растащили бы по домашним надобностям хозяева соседних дворов и домишек, если бы не строгая охрана, оплачиваемая районной администрацией, польстившейся на обещания заезжих коммерсантов превратить пустующее двухэтажное здание не то в современный супермаркет с обилием необходимых для поселка товаров, не то в досуговый центр, набитый хитрыми игровыми автоматами. Но, видимо, подсчитав будущие доходы и расходы, коммерсанты решили не рисковать и, махнув рукой на сгинувшую без следа предоплату, больше в поселке не появлялись, ограничиваясь редкими звонками по поводу состояния так и не приобретенной окончательно собственности. Когда звонки прекратились, здание торжественно вручили едва
