менталиста у меня имелась защита, но одноразовая, и последующие вламывания в мою голову могли привести к тому, что специалисты углядят там всё-таки что-то ненужное и опасное для Теофрении. После этого пара правильных вопросов Марселе от Теодоро во сне — и на выходе король и его придворный маг получат полную картину.
Только поэтому сейчас я показывала сдержанную радость от того, что меня представили народу, как возможную будущую королеву. Я не могла не отметить, что приветствовали меня куда воодушевлённее, чем Марселу. И цветов на меня сыпалось столько, что, стой мы на одном месте, давно бы над нами возвышался огромный курган. Но Теодоро на тот свет не торопился, поэтому мы нигде не задерживались и к храму приехали в запланированное время.
Первое, что сказал Теодоро, стоило нам переступить порог храма:
— Где донья Хаго?
— Понятия не имею, Ваше Величество. Я предлагала отложить до её появления, но вы настояли.
— Я был уверен, что она появится, — с накопившимся раздражением бросил он.
— Ничего не могу поделать. Честно говоря, мне кажется, что вам стоит тоже обеспокоиться и хотя бы направить запрос в Пфафф. Возможно, там, где спасовала ваша разведка, разведка Пфаффа что-нибудь да нароет.
— Наша разведка лучшая, — без особой уверенности ответил Теодоро.
— Но она действует не на своей территории. Меня беспокоит судьба тётушки. Пора бы ей уже появится.
— Вам так не терпится с ней встретиться?
— Неизвестность пугает, Ваше Величество.
— Я обещал, что позабочусь, душа моя. Два года вы под моей защитой.
Всё-таки у него совершенно нет фантазии, мог бы чередовать: зайка моя, рыбка моя, птичка моя или ещё что-нибудь подобное — если не в состоянии запомнить имя будущей супруги.
— Возможно, у тёти окажется другие планы, которые она не посчитает нужным с вами согласовать. Донья Хаго — весьма независимая особа, знаете ли.
К нам важно подошёл главный священник, в одеянии расшитом золотом и драгоценными каменьями, и Теодоро поневоле пришлось от меня отвлечься на новое действующее лицо, которое даже удостоилось милостивого монаршего кивка.
Сам ритуал благословения был не слишком интересен. Да и я прекрасно помнила, что результат зависит не от Двуединого, а от Бласкеса. Возможно, в каком-то смысле он тоже был двуединым, если состоит в симбиозе с демонами, но проверить у меня возможности не было. За мной тщательно следили, и не то что помагичить, даже поговорить было не с кем. Альба появлялась очень редко, обходя все ловушки королевского дворца, но задерживаться опасалась, чтобы не выдать ни себя, ни меня. У нас были обоснованные опасения, что, если Бласкес поймёт, что связь у меня с совсем другим фамильяром, он захочет выяснить, как же это так получилось.
Теодоро держал меня за руку перед алтарём, а священник обращался к Двуединому длинной заковыристой молитвой, призывая благословить намечающийся союз. Надежды, что Бласкес где-нибудь задержится, не оправдались: в помещении возник прозрачный золотистый столб, который наверняка уходил за пределы храма, показывая всем желающим, что с благословением в этот раз проблем не возникло. Свет был чистый и так походил на божественный, что никто бы не подумал, что его источник отнюдь не небеса и вонюч, как десять преисподних.
После ритуала мы с Теодоро возвращались под дружное народное ликование, из чего я сделала вывод, что усилия Бласкеса даром не пропали: мурицийцы уверились в том, что я — невеста, угодная Двуединому, поэтому все цветы, не доброшенные прошлый раз, сейчас сыпались на наш экипаж с ещё большим усердием и под ещё более громкие вопли. Хорошо, что, ехали обратно намного быстрей и большая часть растительности опускалась за каретой, а не в неё. Но и так мне приходилось постоянно убирать лишние цветы с причёски, а Теодоро вообще вытащил один стебель из-за уха.
Во дворце к нам присоединился Бласкес. В этот раз он по ароматности превзошёл сам себя. Наверное, слишком много магических сил потратил на имитацию божественности, а магия, как когда-то пояснила мне тётя, была у него несколько специфической. И сейчас эта специфичность била мне прямо в нос безо всяких увёрток.
— Хаго не появлялась? — проскрипел придворный маг.
— Нет, — буркнул Теодоро. — И я уже склонен прислушаться к мнению Эстефании и объявить графиню в розыск.
Он меня не отпустил, даже когда свернул к собственному кабинету. Впрочем, обратное было бы странным: как-никак обсуждалась моя родственница. Я с тоской посмотрела в сторону отведённой мне комнаты. Но не вырываться же на глазах у прислуги, для которой мы были идеальной парой. Судя по тому как нас приветствовали, известие о благословении Двуединого добрались сюда раньше нас. Не иначе как с Бласкесом.
— И? Что будут делать те, кто её найдут? — не скрывая насмешки в голосе, спросил он.
— Передадут моё приказание вернуться в Мурицию.
Дверь за нами захлопнулась со столь громким стуком, что я вздрогнула.
— А то она не догадывается, что вы хотите её видеть? — хмыкнул Бласкес. — Племянница наверняка в курсе тётушкиных планов, расспроси хорошенько, авось нужная донья и найдётся.
Под изучающими взорами двух мужчин враз стало холодно и страшно. И ведь я даже не могла поклясться, что не видела донью Хаго, поскольку не только видела, но и собственноручно укокошила. Но её ли? Ведь душа доньи Хаго была разделена с телом, которое занимал фамильяр. А про саму донью я не знаю вообще ничего. Даже — в этом ли мире её душа.
— Если у доньи Хаго есть какие-то планы, то мне о них не известно, — наконец выдавила я. — Могу в этом поклясться. А также в том, что не состою с ней ни в каких договорённостях.
— А и поклянись, — не сдавался Бласкес. — Да не просто так, а призывая силу. Знаю я породу Эрилейских: ни слова в простоте, соврут — недорого возьмут.
— Душа моя, тебя не затруднит выполнить просьбу придворного мага? — поддержал его Теодоро. — Чтобы у нас не осталось сомнений по этому поводу.
Смотрели они на меня с подозрением, словно это я пыталась женить на себе Теодоро, невзирая на его нежелание, и использовала для этого все доступные мне методы, как приличные, так и нет. А ведь с любой точки зрения я — завидная партия: молодая, красивая, Сиятельная и с огромным герцогством в придачу. Поневоле подумаешь, не стоило ли рвануть в Варенцию. Вдруг бы они меня приняли там
