её была обмотана полотенцем, но даже такой её вид совершенно не портил её красивое личико. Я смотрела на неё ошарашенными глазами, прекрасно осознавая в этот момент, что эту игру я давно проиграла, притом заочно.
–Извините, – буркнула я, и, быстро развернувшись, побежала к выходу.
Я просто летела вниз по ступенькам, и из-за льющихся градом слёз из моих глаз, я не видела впереди себя ничего. В который раз я попала пальцем в небо, переступая через себя, и растаптывая у него на глазах свою гордость. Судорожно повернув ключ в замке зажигания, я резво тронулась с места, пытаясь в который раз поспешно скрыться с места своего фатального бесчестия. Выжимая педаль скорости на максимум, я неслась по дороге, обгоняя все мешающие моему бешеному маршруту, автомобили. Громкие звуки сигналящих мне машин ещё больше выводили меня из себя, и я, вытирая рукой, бегущие по щекам слёзы, со злости намертво вжимала своей ногой педаль газа в самоё дно автомобиля.
Я мчалась на колоссальной скорости, доподлинно не зная куда еду. В тот момент я не думала об этом, мной руководило лишь чудовищное чувство обиды. Заехав в какой-то совершенно мне незнакомый и глухой район, я остановила машину, и, выпрыгнув из неё, побежала к заброшенному многоэтажному дому. Бросившись вверх, по разрушенным местами, ступенькам, и собирая собой, покрытые пылью, паутины, которые преграждали мой путь, я добралась до крыши здания и подбежала к краю.
Все мои чувства обесценены. Неясность моего сознания похоронило мою возможность мыслить адекватно. Огромное желание поскорей избавиться от адского невыносимого чувства ненужности ему. Моя любовь загнала меня в тупик и стала настоящей пыткой в моей жизни.
–Давай прыгнем вместе, – послышалось за моей спиной.
Я повернула голову и увидела его убийственно красивые глаза, которые встревожено смотрели на меня. Он стоял в пару метрах от меня, и пытался отдышаться от трудной и запутанной гонки, которую видимо он, совершил вслед за мной. На нём была лишь одна майка, несмотря на достаточно прохладную погоду, видимо бросившись за мной вслед, он не успел одеться.
–Мне также не нужен мир, где мы не сможем вместе состариться, – мягко произнёс он.
Я истерично засмеялась, услышав его слова, и сделала ещё один шаг к краю. Спрыгивать вниз я, конечно же, не собиралась, просто сильно запутавшись, в немом отчаянии, совершала бездумные поступки.
–Почему последний месяц ты прекратил все попытки встретиться со мной? – вдруг вырвалось у меня.
Я закрыла глаза, глубоко втянув через ноздри свежий прохладный воздух, и всё также стоя к нему спиной, ожидала его ответа.
–Понял, что нужно дать тебе время простить меня, – сдержанно пояснил он.
–И как думаешь, я простила? – холодно бросила я.
–Я бы очень этого хотел, – с мольбой в голосе сказал он.
–Но зачем тебе это нужно? – сорвалась я на крик. – Зачем тебе я?
Я повернулась к нему лицом и с вызовом посмотрела на него. Михаил опять вздёрнул плечами и на выдохе произнёс:
–Ты мой убрала из моей жизни эффект звенящих ключей.
–Что? – хмыкнула я. – Эффект чего?
–Когда ты возвращаешься домой после тяжёлого рабочего дня, и устало вытягиваешь из кармана связку ключей от дверей своей квартиры, они начинают так раздражительно звенеть в твоих руках, и ты понимаешь, что будешь слышать этот звон ещё долго, так как дома тебя совершенно никто не ждёт. А порой так хочется не слышать этого звона, а просто подойдя к двери, чтобы тебе открыл человек, по которому ты так скучал весь день, и чей взгляд уничтожает любую степень твоей усталости.
Эти слова могли бы стать самыми счастливыми и долгожданными в моей жизни, и я бы сейчас кинулась в его объятья под звук виолончели, и через некоторое время, он вынес бы меня из дверей загса и нас бы осыпали конфетами и крупой. А через месяц я загорала бы вместе с ним где-то на Кубе, и он, томно смотря на меня, потягивал ром из своего стакана и сжимал в зубах толстую сигарету, а я бы отвечала им тем же нежным взглядом, катая языком во рту кусочек сладкого мангового мармелада. А через несколько лет, я бы по утрам измеряла бы свою базальную температуру в надежде уловить благоприятное время, чтобы зачать своего первенца. Но есть одно но, и пока оно достаточно веское для меня.
–А она? – скривилась я. – Она разве не смогла за всё это время убрать этот эффект из твоей жизни?
–Она? – удивлённо спросил он. – Кого ты имеешь в виду?
–Ты что, совсем меня за дуру держишь? Она – это та блондинка, которая живёт у тебя?
Он почему-то широко улыбнулся, и подошёл ко мне немного ближе.
–Она – очень дорогой для меня человек.
–О, тогда извини, я совсем тут замоталась, и просто забыла тебе сказать…пошёл ты к чёрту!
Он громко рассмеялся в ответ на вспышку моего гнева, и опять сделал шаг в мою сторону.
–Я тебя люблю. Вот и всё, – тихо произнёс он, глядя мне в глаза.
Эти слова, словно красивая разноцветная бабочка, медленно подлетели ко мне и осыпали меня тысячами самых нежных поцелуев. Я закрыла ладонями лицо, и от бессилия и слабости в ногах, опустилась на колени.
–А её? Её ты тоже любишь?
–Люблю, – ответил он. – Надеюсь, ты тоже её полюбишь.
–Ты что совсем свихнулся? – яро заорала я, смотря в его улыбающиеся глаза. – Ты что извращенец? Может, давайте жить все вместе шведской семьей?
Он снова весело ухмыльнулся, и продолжил:
–Она – именно тот человек, жизнь, которой, дороже моей собственной. Она тот человек, мощная поддержка которого, давала мне силы жить всё это время. Именно она перевозила через границу, рискуя своей свободой, гомеопатические средства и препараты травяной медицины из Китая, для того, чтобы вылечить мать от смертельной болезни. И, собственно, она вырвала из моей руки пистолет, когда я решил всадить пулю в голову своей жены, когда застал их со своим лучшим другом в нашей же квартире.
Я слушала это и в моей голове наконец-то начал складываться пазл из очевидных воспоминаний о рассказах его жизни.
–Та блондинка, которую ты, по всей видимости, приняла за мою любовницу, это Анна – моя сестра.
Необъяснимое чувство лёгкости и резкого облегчения заполнили моё сердце. Почему я сразу тогда не позвонила ему по телефону и не спросила, кому принадлежит та розовая зубная щётка в его ванной. Все наши проблемы с ним от начала и до конца начинались из-за тупой недосказанности. Ведь именно
