Вот они-то и ударили по этим космическим кораблям.
Добро ударили.
Вон — один даже задымился и пошел с потерей высоты куда-то в сторону, выходя из зоны обстрела.
Всеволод же, пользуясь моментом рвался вперед.
Ресурсы Аданоса не бесконечны. Логика подсказывала, что из той долины, куда его забросил портал, выходов было двое. И куда именно парень прорвется — не ясно. Поэтому силы, без всякого сомнения, должны были бы разделиться хотя бы на две части. Чтобы основная группировка там, а страхующая перебрасывалась бы на опасный участок телепортом.
Судя по тому, сколько сильных магов и жрецов у Аданоса было выставлено на главной «поляне» — здесь у него последний рубеж обороны. И нужно лишь его проскочить, а дальше просто уходить огородами. Хотя бы через те же пустоши. Вряд ли после сегодняшних боев у королевства Мирт и культа Аданоса будут силы и возможности перекрывать ему пути отхода.
Поэтому он рвался вперед.
Оруш, был того же мнения. Поэтому выжимал из себя все что можно. До последней капли ресурсов. И бежал как никогда.
Прыжок.
Отскок.
Прыжок.
Очередная группа противников осталась позади. Последняя группа. Теперь дорога открыта…
Вспышка портала.
И в сотне метров перед ним возникает верховный жрец Аданоса.
Мгновение.
Серьезное лицо.
Полное решимости и готовности стоять насмерть.
И тут оно озаряется доброй улыбкой. Он сует руку в карман и, достав оттуда золотое кольцо-змейку, надевает его на палец.
Секунда.
И одеяния верховного жреца Аданоса с него опадают, сменившись «египетской» тематикой Нехекары. Лоб же его теперь украшал обруч змеи с двумя рубиновыми глазками. Словно живыми.
Жрец Асаф.
Он сделал демонстративный шаг в сторону и жестом показал — дорога свободна.
Всеволод ему кивнул на ходу и продолжил свою бешенную гонку.
Новый вход в каньон.
Оруш несется вперед, словно пытаясь убежать от собственной смерти. Даже Остап Ибрагимович Бендер в Новых Васюках так шустро не удирал от разъяренных шахматистов.
Поворот.
Еще поворот.
Еще.
И каньон заканчивается. Дальше до горизонта начинается степь.
Всеволод закрыл глаза, пытаясь обнаружить засаду. Но кроме него, Айне и «скакуна» никого в округе не было. Ну, разве что странные камни какие-то у выхода лежали. И они…
— НЕТ! — выкрикнул что есть мочи парень попытавшись остановить оруша. Но было уже поздно.
Он влетел в этот круг.
И с каким-то удивительно мерзким звуком вокруг него образовалась сфера ловушки. Божественной. Завязанной лично на Аданоса, который не выдержал и вмешался.
Звук схлопывающейся ловушки тут же дополнился жутковатым звоном разбитого хрусталя. Словно что-то лопнуло на небесах. И в поле рядом с ловушкой начали появляться многочисленные порталы. Из ближайшего выскочила Ллос и в несколько прыжков оказалась у кромки пузыря ловушки.
Где-то за ее спиной мелькнул дед, Индилаир и много кого еще. Асаф как обычно внимательно наблюдающая с невозмутимым взглядом. Но теперь Всеволод уже не обманывался…
— Мы вытащим тебя! — порывисто выкрикнула Ллос, подбежав к самому барьеру.
— Зачем я тебе? — устало спросил парень.
— Я люблю тебя! И я пойду на все, ради твоего спасения!
После проповеди Фианны звучало это все очень странно. И, видимо, заметив эти сомнения Ллос подняла руку и поклялась в правдивости своих слов и намерений.
— Ты это говоришь, потому что стала вновь синдаром. Если вернешься в состояние асура, а ты рано или поздно это сделаешь, то все поменяется. — покачал головой Всеволод.
— Но полюбила то я тебя, когда была богом! И сейчас я не синдар. Переходное состояние.
Парень нахмурился. Он знал — Ллос было порядка пяти тысяч лет. И если верить Фианне в этом возрасте асуры уже начинают пожирать своих детей. Про любовь же и говорить нечего.
Перевел взгляд на Асаф. И мысленно к ней обратился.
— Мне сказали, что ты пожрала своих детей. Всех девяноста двух.
Та устало улыбнулась. И, подняв руку, произнесла:
— За все время существования как дел’тага, зел’тага и асур я родила только одного ребенка. Сына. Тот, кого я любила, погиб и я не смогла связать свою жизнь больше не с кем. И ради спасения своего сына я пожертвовала собой в той битве. В чем клянусь.
— Но… — опешил парень… — А те девяноста два…
— Они были сектой безумных зел’тага, которые, прикрываясь моим именем творили всякое непотребство. Дети Асаф. — скривившись, добавила она.
— У многих из наших нередко «протекает крыша», — грустно произнесла Ллос. — Могущество позволяет проявить все самые потаенные особенности сущности. Да и границы морали для нас куда шире обычного. Но это, как правило становится видно сразу. Та же Шар вела себя невменяемо уже в первые столетия. И дальше становилось лишь хуже.
— Демиург — не дурак, — смешливо добавила Асаф. — Он заложил в нас механизмы защиты. Чувство родства и близости в нас сильно как ни в ком другом. Убить своего ребенка мы просто не в состоянии. Каким бы уродом он ни был. Даже если того требуют обстоятельства.
— Или ты думаешь Корелон не убил бы меня, если мог? — смешливо фыркнула Ллос. — После интриг Шар он меня истово ненавидел, поверив во все ее сказки. Но я была матерью его детей. И он попросту не мог нанести финальный удар. Поэтому и издевался. Поэтому и травил. Он там вообще в истерике бился, не способный переступить через себя.
— Ясно, — глухим голосом произнес Всеволод. И перевел взгляд на Аданоса. — А ты до меня чего до…лся?
— Фу… Что за выражения?
— Сути это не меняет.
— Я — бог равновесия…
— Лжешь.
— Что?! — рявкнул Аданоса, раздраженный тем, что его перебили.
— Ты лжешь. Ты выполняешь функции бога равновесия, но это — не твоя стихия. Впрочем, что ты хотел не имеет больше никакого значения.
— Ты думаешь? — ехидно поинтересовался Аданос.
— Как ты думаешь, — обратился Всеволод к Ллос, — почему я победил там, в Золотой башне?
— Потому что сумел до нее добраться?
— А почему я сумел это сделать? Ведь мне противостояли превосходящие силы. В чем была моя сила?
— И в чем же? — подозрительно прищурившись, спросила она, явно почувствовав подвох.
— Настоящая сила — она не в оружии. Она — в правде. Понимаешь? Сила — в правде.
