Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
Он попытался заткнуть рану с той и с другой стороны, на входе и выходе, сильно перетянул грудь с помощью длинного тюрбана и закутался в одеяло, дрожа от холода и жара, прислонившись к стене, чтобы погрузиться в беспокойное полузабытье. Компанию ему составили боль, воспоминания и гри-гри смерти.
У него уже не было возможности превратиться в камень или постараться, чтобы кровь сгустилась до такой степени, что перестала бы пропитывать грязный тюрбан. Это также не зависело от его силы воли или стойкости духа, поскольку его волю подорвал удар тяжелой пули, а дух его уже не был прежним с тех пор, как он потерял надежду вернуть себе семью.
«…Видите, столкновения и войны ни к чему не ведут, потому что за мертвых с одной стороны другая сторона тоже платит мертвыми…»
Извечные поучения старого Суилема, постоянное возвращение к той же истории. А все потому, что такова действительность: могут меняться столетия и даже пейзажи, но люди-то остаются прежними и, в итоге, становятся единственными героями одной и той же, тысячу раз повторенной трагедии, как бы ни менялось время или пространство.
Одна война началась, потому что верблюд затоптал овцу, принадлежавшую другому племени. Другая война началась, потому что кто-то нарушил древний обычай. Это могло быть столкновение двух равных по силе семейств или, как было в его случае, одного человека с целой армией. Результат был всегда один: гри-гри смерти овладевал новой жертвой и медленно подталкивал ее к краю пропасти.
Там он сейчас и пребывал – на краю той самой пропасти, смирившийся со своей участью, хотя и опечаленный тем, что люди, которые однажды обнаружат его труп, увидят, что пуля вошла ему в спину, тогда как он, Гасель Сайях, всегда умел встретиться с врагом лицом к лицу.
Туарег спросил себя, заслужил ли он своими действиями обещанный рай или, напротив, обречен вечно блуждать по «пустым землям», и почувствовал глубокую жалость к своей душе, которая, вероятно, соединится с душами участников Большого каравана.
И тут он ему приснился. Гасель увидел, как мумии верблюдов и скелеты, завернутые в лохмотья, вновь отправились в путь по безмолвной равнине, чтобы позже пересечь вокзал и проникнуть вглубь спящего города, и он отрицательно замотал головой, ударившись ею о стену, потому что был уверен, что они явились за ним и скоро окажутся в пустующем главном нефе, чтобы спокойно разбить там лагерь, ожидая, что он решится их сопровождать.
Он не хотел возвращаться с ними в пустыню – не хотел из века в век блуждать по «пустой земле» Тикдабре – и тихонько шептал им, потому что у него не было сил кричать, чтобы они уходили без него.
В результате он проспал три долгих дня.
Когда Гасель проснулся, одеяло было пропитано потом и кровью, но она перестала течь, а повязка превратилась в засохшую корку, приставшую к коже. Он попробовал пошевелиться, однако боль оказалась настолько невыносимой, что ему пришлось несколько часов просидеть абсолютно неподвижно, прежде чем собраться с духом и попытаться хотя бы коснуться раны. Позже он с трудом дополз до фляжки, напился воды и снова заснул.
Сколько времени он провел между жизнью и смертью, между просветлением и беспамятством, между сном и реальностью, никто не смог бы сказать. Несколько дней, а может, и недель. Но когда наконец проснулся однажды утром и почувствовал, что дышит полной грудью, не чувствуя боли, и все выглядит так, как оно и есть на самом деле, у него было ощущение, что половина жизни протекла среди этих четырех стен и он приехал в город уже несколько лет, а то и веков назад.
Он с аппетитом поел грецких орехов, фиников, миндаля и выпил последние запасы воды. Затем с трудом встал на ноги и, опираясь о стену, сделал несколько шагов. Однако у него закружилась голова, и пришлось вновь опуститься на пол, но Гасель огляделся вокруг, прокричал в полный голос и почувствовал уверенность в том, что гри-гри смерти больше не дремлет рядом с его ложем.
«Может, негритянка Кальсум ошиблась, – подумал он, чувствуя себя счастливым от подобного открытия. – Наверное, в своих снах она увидела меня раненым и сломленным, но не могла себе представить, что я окажусь способным победить смерть».
В следующую ночь ему удалось добраться – где пешком, где ползком – до ближайшего фонтана, в котором он с превеликим трудом помылся и сумел-таки снять повязки, которые словно приросли к коже.
Спустя четыре дня любой человек, рискнувший сунуться в старую, обугленную церковь, пришел бы в ужас, обнаружив там ходячие мощи – длинное, шатающееся привидение, которое еле волочило ноги по пустому нефу, преодолевая слабость и тошноту, пытаясь, собрав в кулак всю свою сверхчеловеческую силу воли, удержаться на ногах и вернуться к жизни.
Гасель Сайях знал, что каждый проделанный им шаг понемногу отдалял его от смерти и понемногу приближал к пустыне, которую он любил.
Он провел еще одну долгую неделю, восстанавливая силы, пока у него не осталось никакой еды. Тогда он понял, что настал момент навсегда покинуть свое убежище.
Он постирал одежду в фонтане и помылся сам, практически с головы до ног, воспользовавшись темнотой и безлюдьем, а на следующее утро, когда солнце стояло уже высоко, спрятал в кожаную сумку тяжелый револьвер, принадлежавший капитану Калебу эль-Фаси, и, с сожалением оставив в церкви свою шпагу, винтовку и разодранные гандуры, не торопясь, отправился в обратный путь.
Он побывал в Старом городе, где наелся до отвала, выпил горячего чаю, крепкого и сладкого, который с силой разогнал кровь по венам, и купил себе новую рубашку голубовато-синего цвета, которая на какое-то мгновение позволила ему ощутить себя счастливым.
Подкрепившись, Гасель отправился дальше и на короткое время задержался на лестнице, где его ранили, чтобы рассмотреть следы, оставленные пулями в старых стенах.
Когда он снова вышел на широкий проспект, его удивили толпы народа, собравшиеся на тротуаре с той и другой стороны, и, когда Гасель хотел перейти через дорогу, направляясь к вокзалу, его остановил полицейский.
– Переходить нельзя, – сказал он. – Подожди.
– Почему?
– Сейчас проедет президент.
Гаселю не надо было оглядываться, чтобы почувствовать, что его вновь сопровождает гри-гри смерти. Поди, узнай, откуда тот появился или где все это время скрывался, однако вот он тут как тут: вцепился в новую рубашку и тихонько хихикает над Гаселем. Как он мог лелеять глупую надежду на то, что избавился от него?
Он забыл о президенте. Забыл о своей клятве убить его, если тот не вернет ему семью. И вот сейчас, когда здание вокзала уже маячило у него перед глазами и от возвращения в родную пустыню и свой мир его отделяли сто метров, судьба, похоже, решила посмеяться над его благими намерениями. Гри-гри смерти сыграл с ним трагическую шутку, и человек, который был началом и концом всех его зол и несчастий, оказался на его пути.
Инша Аллах!
Если такова его воля и он должен выполнить свое обещание и убить его – он его убьет. Потому что он, Гасель Сайях, даже будучи благородным имохагом благословенного народа Кель-Тальгимус, ничего не может поделать против воли Небес. Если уж они так распорядились, что именно сегодня, в этот час, его враг снова оказался между ним и жизнью, которую он выбрал, то это наверняка потому, что Всевышний решил: враг должен быть повержен, а он, Гасель Сайях, – орудие, избранное для его уничтожения.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
