— Мэтт, слей запись боя на носитель. Три копии. Нет, лучше четыре. Одну отдашь мне. Живей. Господин капитан-лейтенант, — это уже Левину, — на «Джокере» и, возможно, во всем прилегающем пространстве, нет ничего более ценного, чем та запись, которую сейчас переносит на кристаллы мой канонир. Как только он закончит, следует немедленно переправить содержание записей, а впоследствии и носители в Адмиралтейство, Министерство обороны и Службу безопасности. Отдайте приказ о демонтаже записывающего оборудования яхты, его также следует отдать безопасникам. Вряд ли кто-то обвинит нас в фальсификации, но береженого Бог бережет.
— Так серьезно? — Левин напрягся, его и без того весьма заметный нос, казалось, стал еще более впечатляющим и надвинулся на Мэри.
— Еще серьезнее. Клянусь, я хотела бы, чтобы все это мне приснилось. Или привиделось спьяну. Или чтобы мне оторвали голову за неуместную шутку крайне дурного тона, моя голова, поверьте, небольшая цена в данном случае. Увы… А, Эрик! — перешла она на уник, глядя на ван Хоффа, все еще сонного и нетвердо держащегося на ногах, которого в этот момент заводил в рубку один из десантников. — Приветствую вас на территории Российской империи. Как вам понравилось путешествие?
— Я его проспал, — буркнул Эрик. — Что это ваш парень мне такое вкатил, до сих пор голова как не своя.
— Зато на плечах осталась. Согласитесь, по сравнению с этим все остальное мелочи.
Эрик желчно усмехнулся, но промолчал.
Мэри выторговала четверть часа для себя и своей команды. Левин настаивал на том, что выйти на связь с князем Цинцадзе графине Сазоновой следует незамедлительно, но та уперлась. Пусть она бросает на борту яхты большую часть своего имущества и неизвестно, когда увидит (и увидит ли) его вновь, но и дальше путешествовать в броне? Помилосердствуйте, каплей, всему есть предел!
Она переоделась, запихала в небольшую сумку платье от Франчески Корсо — Никите должно понравиться! — парик, пару туфель и украшения. Окинула взглядом каюту, вздохнула… как бы ни повернулась жизнь, летать «Джокер» не сможет еще долго. Если сможет вообще. Ладно, что уж тут поделаешь. Наверное, Келли все-таки доволен, ведь его подарок, пусть и не слишком долго прослуживший, спас ей жизнь… все, пора, а то она, не ровен час, еще расплачется.
На борту катера Левин что-то говорил, глядя на виртуальный дисплей, с которого добродушно взрыкивал князь Цинцадзе. Заметив, что собеседник смотрит мимо него, капитан-лейтенант обернулся и с видимым облегчением перевел дух.
— Прошу вас, госпожа капитан второго ранга! — слегка поклонился он и уступил Мэри место перед дисплеем. Корабль закончил расстыковку и направлялся теперь к «Церберу-два».
— Вот и ты, — не озабочиваясь приветствиями, проворчал Ираклий Давидович, вглядываясь в лицо Мэри. — Хороша, нечего сказать. Мы тут с ума сходим… ладно, извини, это я так, по привычке. Деду я уже сообщил, что ты нашлась, так что можешь не беспокоиться.
— А его высочеству? — осведомилась Мэри, устраиваясь в кресле. Катер шел мягко, ускорение совсем не ощущалось, но снова подошедший Левин непреклонно вложил в ее ладонь защелку страховочного ремня.
— Пока нет. Сейчас идет заседание Регентского Совета, его высочеству не до того.
— Ой ли? — холодно прищурилась она. — Вы уже получили запись?
— Получил. Только пока не смотрел. Что-то интересное?
— Более чем. Хотя, я думаю, это действительно терпит, по крайней мере лишние полчаса ничего не решат. Надеюсь.
Ее интонация Ираклию Давидовичу определенно не понравилась. Не то чтобы он мог похвастаться по-настоящему хорошим знанием оттенков голоса своей «крестной внучки», но кое-что уже научился улавливать. Впрочем, если она говорит, что время еще есть…
— У тебя имеются вопросы? Или подождешь до Кремля?
— Имеются, — кивнула Мэри. — Кто покушался на императора?
Цинцадзе еле заметно вздрогнул, но тут же вернул на лицо невозмутимое выражение. Представления этой, временами весьма вздорной, девицы о приоритетах не переставали его удивлять. Он подал знак, и сидящий рядом с Мэри Левин что-то переключил на пульте, который держал в руках. Кресло Мэри и дисплей перед ним окутала матовая сфера полной конфиденциальности. Она только покачала головой: с такой техникой ей до сих пор сталкиваться не приходилось. Слышала, конечно, краем уха, но… Обычные «коконы тишины» — сколько угодно, хоть бы и на «Гринленде», однако тут, видимо, предполагалось исключить и возможность читать по губам.
— Официально — граф Уваров.
— А неофициально?
— Не граф Уваров. Хоть и очень похож, даже ДНК-грамма совпадает, — Цинцадзе испытующе смотрел на Мэри, ожидая, должно быть, ее реакции.
— Клон, — она не спрашивала, скорее, утверждала.
— Молодец, — в голосе Цинцадзе прорезался акцент, что случалось не так уж часто.
— С тарисситовым имплантом.
— Молодец, — судя по всему, князь был доволен ею и немного зол, но не на нее, а на сложившуюся ситуацию.
— Угу, — Мэри потерла подбородок, ненадолго задумалась и снова подняла глаза на своего собеседника. — В связи с этим у меня остался только один вопрос.
— Это какой же?
— Почему я до сих пор не в наручниках? Ираклий Давидович усмехнулся, несколько раз соединил ладони в символических аплодисментах и снова посерьезнел.
— Были бы у меня на то основания — давно бы уже перед дознавателем сидела. Но оснований нет. Не только оснований — повода не вижу. Нечего ухмыляться. Думаешь, теряю хватку? Верно, теряю… но не до такой степени. Уж совсем-то за рухлядь меня не держи.
— Извините, Ираклий Давидович, — покаянно пробормотала Мэри.
— Вот так-то лучше. Хорошо, дорогая. Сегодня отдыхай, а завтра… впрочем, что это я. У тебя свое начальство есть. Тебя прямо сейчас связать с великим князем, или подождешь, пока Совет закончится?
— Можно и подождать. А вот с контр-адмиралом Корсаковым я хотела бы переговорить сразу по прибытии на «Цербер».
Цинцадзе слегка приподнял брови, но комментировать не стал, только кивнул, и дисплей опустел.
Совет шел своим чередом. Хотя какой уж тут черед… Давно были забыты карты, определяющие очередность выступлений. Спросив разрешения у дам, мужчины закурили, и если бы не безукоризненная работа системы кондиционирования — дым в прямом смысле слова стоял бы коромыслом. Корсаков активно включился в обсуждение, хотя эта активность и давалась ему с некоторым трудом. Однако дело есть дело. Времени пребывать в растрепанных чувствах попросту нет.
А развернувшаяся за столом дискуссия как нельзя лучше способствовала упорядочиванию мыслей. Тем более что сейчас многие из присутствующих вставали с места, ходили по залу, снова садились… кто-то опустился ненадолго в кресло Мэри, и оно уже не привлекало внимания. Почти не привлекало. В окружающем его шуме он не сразу расслышал сигнал вызова коммуникатора. Точнее, расслышал, но не поверил собственным ушам, поскольку перед началом заседания Совета выставил запрет на входящие вызовы и сообщения. Кто это, интересно, смог его преодолеть? Ого…
