часов, избитые и окровавленные. Там всегда были группы молодых солдат, которые смотрели на меня развратными взглядами и грубыми замечаниями, как будто в результате они могли получить дочь своего босса. Это убежище для плохих людей, но для меня оно никогда не было таковым.
Сегодня я не испытываю страха и беспокойства, свойственных охотникам. Вместо этого я вошла домой как охотник. Я направляюсь прямо к морозильной камере и не удивляюсь, когда вижу, что у задней стенки стоит свеженький новичок.
Я смотрю ему прямо в глаза и приказываю: "Открывай". Его глаза мечутся между мной и людьми, стоящими позади меня, с выражением озабоченности и нерешительности. Я хватаю Уильяма за запястье, и он стонет от боли, когда я машу его перевязанной рукой охраннику. " Открой этот чертов люк, или ты станешь следующей работой моего мужа".
"М-м-м-мэм", — заикается он и спешит поднять панель пола.
Я никогда не была любительницей устраивать сцены, всегда стремилась поскорее оказаться на заднем плане. Но, став центром мира Финнеаса Фокса, я больше не могу оставаться в тени. Поэтому я собираюсь устроить сцену… и кровавый вход. Я подталкиваю Уильяма к вершине лестницы и пинаю его в колени, чтобы он рухнул вниз.
Внизу раздаются беспорядочные крики, когда он падает на пол кабака. Я медленно спускаюсь следом за ним. Моя решимость твердеет, когда я слышу, как отец грубо ругается по-итальянски. Я опускаюсь на пол, когда отец и его спутники в разной степени готовности тянутся к оружию из-за неожиданного появления. Сигарный дым сгущает воздух, кисло смешиваясь с запахом свежего кофе.
"Отец". Его глаза встречаются с моими, и впервые в жизни мне кажется, что я вижу на его лице выражение крайнего удивления. Мне не нужно оглядываться, чтобы понять, что Финн меня прикрывает. Его присутствие и сила наполняют комнату.
"Эуфемия", — задыхается он, искажая лицо в насмешке.
"Я всегда знал, что ты не была хорошим человеком. Не честная и не верная. Но если я и уважал тебя за что-то, так это за то, что ты всегда сама делала грязную работу". Он сужает глаза в молчаливой угрозе. Жест, который раньше заставлял меня дрожать, теперь выглядит как хрупкая и отчаянная попытка запугать.
"Так что представь мое удивление, когда Уильям здесь…" Я пинаю его все еще скрюченную фигуру на полу, и он стонет. "- Сказал, что знает, где меня найти, потому что ты ему сказал. Мало того, ты еще и предложил ему "пойти и получить то, что ему причитается".
Он открывает рот, но я протягиваю руку. "Хадсон Кэмпбелл мертв. Губернатор Кэмпбелл отправится в тюрьму до конца своей жалкой жизни. А Уильям, — я смотрю на него с отвращением, — даже не стоит моего чертова времени".
"Ты просто шлюха".
"Я говорю". Я держу его взгляд, не решаясь перебить меня снова. "Единственная причина, по которой я вернула твой мусор, — это сказать тебе, что это в последний раз. Это последний раз, когда ты вмешиваешься в мою жизнь, в мой брак".
"Эвфемия…"
"Еще раз попробуешь, и я усыплю тебя, как бешеную собаку".
Его рот открывается и закрывается, как у чертовой рыбы, от лица поднимается красный пар. Он рычит, пуская слюну. "Ты мне не дочь".
Его руки сжимаются в кулаки по бокам, и я с уверенностью понимаю, что эти кулаки никогда больше не причинят мне вреда. "Ты прав. Я не Лучано. Я — Фокс".
1. you should see me in a crown — Billie Eilish |
Эпилог
Эффи
Три месяца спустя
Дверь в мою недавно построенную студию открывается, и Стелла просовывает голову внутрь. "Ты готова, детка?"
"Да, почти. Можешь помочь мне с этим?" Я протягиваю золотое ожерелье.
"Конечно". Она заходит, останавливаясь, чтобы посмотреть на холсты на стене. Заходящее солнце заливает студию теплым золотистым светом, и Стелла с благоговением смотрит на шедевры. "Ух ты!"
Я наклоняю голову, все еще находя новые моменты для оценки в картине, которую Финн купил на гала-концерте. Цвета такие яркие и многослойные, мазки местами грубые, а местами плавные.
Проворные пальцы Стеллы застегивают ожерелье на моей шее, затем она смотрит на меня. "Просто великолепно". Она тепло и заразительно улыбается, протягивая мне руку. Я обхватываю ее локоть.
1 Мы построили студию на ферме, в нескольких минутах ходьбы от озера. Подвешенные на деревьях гирлянды освещают наш путь, а в моем животе порхают бабочки. Я решила пойти босиком, что-то в этом было правильное. Под ногами прохладная лесная подстилка, а светлячки, мерцающие между стволами деревьев, придают воздуху причудливое настроение.
"Ты нервничаешь?" — спрашивает она, когда мы подходим к причалу, и мне приходится рассмеяться.
"Нет, мне кажется, что я делала это уже сотню раз".
Хотя, когда мы огибаем небольшой изгиб тропинки и становится виден причал, я не уверена, что она говорит правду. Сердце замирает, когда я вижу фигуру Финна в глубине. Харлоу — единственная, кто привносит в группу всплеск цвета в элегантном красном платье. Все мальчики одеты в черное, как будто это похороны, а не свадьба. Ну, все, кроме Альфи, который, когда поворачивается, чтобы увидеть наше приближение, надевает розовый галстук в полоску к своему темно-синему костюму.
Мои глаза встречаются с глазами Финна, и у меня перехватывает дыхание. Даже в угасающем дневном свете я вижу яркий нефрит его глаз, и его челюсть сжимается, когда он рассматривает мое белое, струящееся платье. Мы ступаем на причал, наши шаги звучат гулко, и он подносит руку ко рту, слегка покачивая головой.
Я не могу поверить, что ты моя жена.
Его слова с гала-концерта эхом отдаются в моей голове, а в груди становится легко, когда я понимаю, что после сегодняшнего вечера я наконец-то останусь одна, без всяких обязательств. Только я и он, навсегда. Так, как всегда должно было быть.
Кэш стоит в конце причала рядом с Финном, сложив руки перед собой.
Мои глаза застилает туман, когда Стелла ведет меня к алтарю — если это можно назвать алтарем, ведь он такой невысокий. Быстро обняв и сжав меня, она передает меня Финну.
Я смотрю на воду, и первая слеза падает на глаза. Свечи плавали в пруду среди кувшинок, освещая воду, их сияющие отблески плясали на ряби. Моя нижняя губа дрожит, и он протягивает руку, чтобы погладить ее большим пальцем, как будто мы здесь единственные двое. Одной рукой он подпер мой подбородок, а другой погладил мягкую татуировку на моей ладони: водяную лилию.
"Что ж, — начинает Кэш, — будем надеяться,
