он в Нахичеване и в других областях Азербайджана, пока не вымел оттуда все богатства и пока там не появились признаки нужды.
Затем пришло сообщение о том, что султанские знамена развеваются на пути в Азербайджан, и Шараф ал-Мулк встретил их в Учане, где находились Шах-хатун — тетка султана по отцу, дочь султана Текиша, — и Санджакан-хан, они прибыли туда с некоторым количеством войск раньше, чем султан. А остальные [войска] окружили границы Аламута, подстерегая, когда Гийас ад-Дин выступит оттуда, как об этом уже говорилось раньше.
Удивительной случайностью была внезапная смерть Санджакан-хана, который был правителем султанского йулука (хаким йулук ас-султан), то есть дивана жалоб (ал-мазалим), по тюркскому словоупотреблению. Однажды он сидел по обычаю в шатре йулука в Учане, прислонившись к столбу, и во время разговора опустил голову. Присутствовавшие подумали, что он задремал, но потом оказалось, что он мертв.
После них прибыл султан, затем прибыл паланкин малики Фарса — дочери атабека Са'да. Во время его пребывания в Исфахане состоялась церемония свадьбы ее с султаном, так как ее сестра, которая была женой султана, умерла в Гяндже в день убийства Ур-хана.
Глава 74
Рассказ об 'Изз ад-Дине Балбане ал-Халхали и как закончилась его жизнь
Упомянутый был из числа мамлюков атабека [Узбека]. Он завладел Халхалом и его крепостями, стремясь навести страх на дорогах и грабить на путях из Ирака в Азербайджан. /194/ Жалобы следовали одна за другой, умножилась вражда, и к султану стали поступать просьбы очистить эту область и погасить огонь возмущения. Зло и бесчинства Балбана стали еще больше, когда султан был занят татарами, а пламя [войны] с хаджибом ['Али] разгорелось в Азербайджане.
Когда султан возвращался из Ирака, то сделал из-за него остановку и несколько дней осаждал его в крепости Фирузабад[677], пока не запросил пощады и не вышел к султану с мечом и саваном. Султан, простив его, успокоил его душу, отвел от него страх и принял от него крепости Балак[678] и Фирузабад, назначив вали Фирузабада Хусам ад-Дина Тегин-Таша — мамлюка ата-бека Са'да[679]. Балак он поручил нескольким тюркским шейхам. Затем [султан], оставив свою казну, гарем и имущество в Мукане, направился со своими свободными [от обоза] войсками по направлению к Хилату с тем [гневом], что накопился у него в душе против хаджиба ['Али][680].
Когда он достиг Арджиша[681], выпал снег, усилился мороз, и из-за этого он направился в Тугтаб[682], который давно был заброшен жителями и разорван на куски руками грабежей. Здесь он оставался десять дней, а [войска его] совершали набеги налево и направо и топтали долины и горы. Группа войск добралась до Арзан ар-Рума и доставила оттуда добычу[683].
В дни пребывания султана в Тугтабе прибыло письмо от правителя ар-Рума — 'Ала' ад-Дина [Кай-Кубада], в котором он подстрекал [султана] к вражде с Айюбидами, обещая ему помощь против них. Он говорил, что был занят в том году [борьбой] против соседящих с ним безбожных, что завоевал несколько их крепостей, так же как и султан, который был занят татарами и отбросил их назад. А теперь осталось только направить свои усилия против этой группы тиранов и клики деспотов. Он даже впал в преувеличение, заявляя, что «мы обратились от малого джихада к джихаду великому»[684].
К его письму было приложено [другое] письмо, которое ему прислал Сирадж ад-Дин ал-Музаффар ибн ал-Хусайн[685], на'иб 'Ала' ад-Дина, правителя Аламута, в области аш-Шам. Этот на'иб, когда султан находился в Ираке, писал, что Джалал ад-Дин, оставленный без помощи, уже убит в сражении близ Исфахана, а его войска рассеяли /195/ руки Сабы[686] и что его брат Гийас ад-Дин нашел спасение у врат 'Ала' ад-Дина, ступив на стезю покорности, и точно так же атабек Кызыл-Арслан, то есть ал-Малик Хамуш, стал одним из преклонивших колена у того же порога, ожидающим милости, и что во владении Ираком соперничать с 'Ала' ад-Дином [больше] некому, и далее подобно этому.
Султан передал мне это письмо, чтобы я прочитал его ему. А когда я заглянул [в текст], то нашел, что это — бессмысленная небылица, содержащая все вредное и порочное. Это происходило в то время, когда собрались все ханы, малики и эмиры, и я сказал: «Это не такое [письмо], которое подобает читать перед султаном». Однако он настаивал на чтении и сказал: «Не обращай внимания на это!» Я ответил: «Если так необходимо читать его, то [только] наедине». Затем люди ушли, собрание опустело, и я прочел ему письмо. Он взял его у меня, запечатал и положил в свою сумку.
Так вот, Балбан ал-Халхали ночью сбежал из Тугтаба в Хилат, и об этом узнали тогда, когда было уже поздно. Хаджиб ['Али] снарядил его [для похода] на Азербайджан, полагая, что если он окажется в центре султанских земель, то сможет поднять смуты, которые удержат султана от его похода на Хилат. Но это не уменьшило решимости [султана], ибо Балбан после того, как сдал крепости, стал подобен птице с отрезанными крыльями или воину, оружие которого сломалось. Он (Балбан) направился в горы Занджана, где стал снова наводить страх на дорогах и назло [султану] совершать беззакония; [так было до тех пор], пока его не убили в Исфахане. Голова его была отправлена султану, как мы еще упомянем об этом в своем месте, если позволит Аллах всевышний.
Затем султан возвратился из Тугтаба в Хартберт[687] и совершил там грабеж и разорение, как в Тугтабе, угнал крупный рогатый скот. Одна пятая (хумс) угнанного скота составила семь тысяч голов, исключая другие виды [добычи]. Этим набегом были разграблены окрестности Хилата, и смута уснула, да проклянет Аллах того, кто ее пробудил.
/196/ Глава 75
Рассказ о прибытии Наджм ад-Дина ар-Рази[688] и Рукн ад-Дина Ибн 'Аттара[689] — послов имама аз-Захира би-амри-ллаха
Они прибыли, когда султан находился в Табризе, с радостной вестью о том, что имам аз-Захир би-амри-ллах занял место своих предков — халифов[690]. Их посольство было сопровождено любезными обещаниями и речами, которые [внушали] различные надежды.
Ибн 'Аттару было приказано остаться при дворе султана, а ар-Рази — вернуться вместе с тем, кто будет послан с ним для получения почетных одежд и участия в церемониях, которые являются такими событиями, что к ним тянутся шеи ожиданий и ради них считают часы ночи и дня,
