Наверное, мне нужно сказать ей правду, все как есть. Кили бы этого хотела.
— Хорошо. Я не буду отрицать, — я делаю глубокий вдох. — Дело в том, что вчера мне позвонил Грифф.
Бритта выпрямляется, она выглядит шокированной, и я не виню ее.
— И?
— Он хотел нагнать на меня из-за отца. Наговорил мне гадостей, я плохо на это отреагировал. И я действительно начинаю жалеть, что попросил Кили пойти к нему сегодня. Меня гложет беспокойство…
— Это нормально. Ты знаешь своего брата.
Да, знаю. Бабник и ловелас. Хотя однажды он уже сделал Бритту центром своего мира.
— Блять. Она ничего не пишет, — я сжимаю телефон в ладони. Все еще ничего.
Бритта встает, обнимая себя руками.
— Я не могу поверить, ты все-таки сделал это. И соврал мне.
Я говорю первое, что приходит мне в голову.
— Не бросай меня.
Она поворачивается ко мне, слезы моего предательства застыли в ее глазах.
— Зачем?
Справедливый вопрос. У меня очень мало убедительных ответов.
— Прости меня. Я все исправлю.
— У тебя не получится, — вздыхает она. — Кроме того, я должна перестать чувствовать что-то к Гриффу. Между нами с ним все кончено.
Внезапно я понимаю, что сыграл в этом огромную роль. Моя ссора с братом была в значительной степени его виной, потому что этот упрямый ублюдок даже слушать не захотел, что я собирался рассказать о моем тайном королевском клиенте. Но его разрыв с Бриттой, по крайней мере частично, был моей заслугой. Я держал ее в неведении и не дал ей достаточной информации, чтобы убедить Гриффа в ее непричастности. Я не сделал ничего, чтобы заставить его признать своего сына. Я сказал себе, что это не моя ответственность, что мой брат не заслуживает того, чтобы знать Джейми, если он продолжит вести себя как мудак. Харлоу даже согласилась с этим. Но теперь я все переосмысливаю.
Я не хочу давать Бритте обещаний, которые не смогу сдержать, но, по-моему, пришло время исправлять кое-какие мои ошибки.
— Ты хочешь, что Грифф участвовал в жизни своего сына?
Она долго обдумывает это.
— И да… и нет. Джейми нужен отец. Долгое время я мечтала, чтобы у Джейми был именно его отец. Но я беспокоюсь, что в глубине души он слишком похож на своего собственного. Как и ты.
— Я пытаюсь измениться.
— Мне кажется, ты действительно пытаешься, — она грустно улыбается мне. — Но я не думаю, что ты уже изменился. То, что ты сегодня сделал, это доказывает.
Я не буду врать. Это словно нож в сердце. Но я заслужил.
— Прости меня.
Она пожимает плечами.
— Иногда одного лишь «прости» недостаточно.
Бритта права. К сожалению, я не знаю, чего будет достаточно, чтобы исправить эту ужаснейшую ошибку, которую я совершил.
Мне нужно поговорить с Кили.
— Ты уйдешь?
Она смотрит сквозь меня, в окно.
— Пока не знаю. Мне нужно серьезно подумать.
Если она выйдет замуж за Макайо, то сможет позволить себе уйти с работы. Он сможет отлично их обеспечивать.
Мы замолкаем на долгую минуту. Я ничего не могу с этим поделать. Я снова проверяю свой телефон. Двадцать минут десятого. Ничего.
С одной стороны, воображать, что Кили может обменяться светской беседой и поужинать, а затем менее чем за три часа разгадать все мысли Гриффа о сделке всей жизни, — это безумие. С другой стороны, я видел, как мой брат переводил женщину из «привет» в горизонтальное положение менее чем за десять минут.
— Ты переживаешь, потому что Кили может облажаться? — спрашивает Бритта.
Мой деловой мозг подсказывает мне, что это должно быть моей главной заботой. Если она не найдет способ сделать так, чтобы презентация Гриффа в четверг прошла неудачно, я, вероятно, облажался. Но это совсем не то, что у меня на уме.
— Я волнуюсь, потому что она вела себя не так, как обычно, после того как мы договорились, что она поужинает с Гриффом.
— Она злилась?
Я качаю головой.
— Она была как будто не в себе. Сказала, что все в порядке.
Бритта вздрагивает.
— Ты понимаешь, что это плохо, да?
— Да, но я, по-моему, слышал что-то подобное в какой-то комедии, поэтому я подумал…
— Это ужасно. «В порядке» значит «ты настолько сильно меня разозлил, что я не собираюсь доставлять тебе удовольствие объяснениями (потому что ты и сам должен все понимать) или позволять тебе рассказывать мне что-то, потому что я не хочу слышать твои паршивые оправдания».
Этого я и боялся.
— Блять. И что мне теперь делать?
Кили точно поговорит со мной. Не может не поговорить.
Бритта пожимает плечами.
— Я не знаю. Все, что я могу сказать, это то, что ты отправил ее флиртовать с другим мужчиной, показав этим, что твоя карьера и эго куда важнее нее.
Эти слова выстреливают пушечным ядром ужаса в низ моего живота. Она говорит о том, что плясало на краю моего сознания, о том, что я подозревал, но не хотел признавать. Горькая правда.
Я боюсь, что мне придется заплатить самую высокую цену за то, что я проигнорировал ее в пользу своей собственной версии.
— Я клянусь, это не так, — возражаю я. — Даже близко не так.
— Угу, — цинично протягивает она. — Я скажу тебе, твои слова могут говорить об этом, но твои действия дают ей совершенно другое понимание.
Я опускаю голову на руки.
— Блять.
— Если она все еще разговаривает с тобой, а ты действительное ее любишь, я предлагаю тебе найти какой-нибудь способ дать ей понять, что именно она у тебя стоит на первом месте, и всегда будет стоять. Что ты ценишь эти отношения больше, чем бизнес или деньги или эту безумную потребность быть во всем лучше своего брата. Кстати, у него та же проблема.
Она права на все сто процентов. Начиная с начальной школы, папа заставлял нас соревноваться друг с другом. Слишком долго мы не задавались вопросом, почему мы должны это делать и должны ли мы вообще. Когда мы начинали бизнес вместе, я думал, что мы были тверды и полны решимости доказать что-то своему старику. Но в мгновение ока детское программирование перечеркнуло нашу добрую волю. Может… Грифф сначала делал, а потом думал. Может, и я был ненамного лучше. Не для того, чтобы оправдать то, что сделал кто-то из нас. Но разве признание этого не является первым шагом к решению проблемы?
Другой вопрос: как мне сейчас все исправить?
— Ты хочешь быть с Гриффом? — я спрашиваю Бритту.
— Что? — она переспрашивает так, будто я говорю на иностранном языке и она вообще
