— Да. — Хью скрестил руки на широкой груди. — Я не определил границы власти, которой наделил тебя, Я должен был предвидеть вероятные осложнения. И совсем не принял в расчет твое мягкое сердце.
— Вряд ли бы вам удалось все предусмотреть, сэр, — Элис чувствовала, как в ней поднимается волна раздражения. — Я склоняюсь к мысли, что вы даже не подозреваете, что значит иметь сердце. К тому же, несмотря на ваши запреты, я бы все равно отправилась защищать Ривенхолл.
Хью слабо улыбнулся:
— Отважная девочка! А то, что меня зовут Безжалостным, ты забыла?
— И все же смею утверждать, милорд, если бы вы были здесь и увидели юного Реджинальда, умоляющего о помощи, то даже камень, который у вас в груди вместо сердца, и тот бы растаял.
— Сомневаюсь. Я бы сначала подумал о выгоде, которую смог бы из этого извлечь.
— Сэр, ведь Реджинальд вам не чужой, в ваших жилах течет родственная кровь, нравится вам это или нет. Более того, ни он, ни его мать не имеют никакого отношения к событиям далекого прошлого вашей семьи. Да и никто из живущих никоим образом с этим не связан. Оставьте грехи предков в покое…
— Достаточно! — Хью прервал неиссякаемый поток слов, приложив пальцы к губам Элис. — Наверное, тебе это покажется странным, но я пришел сюда вовсе не затем, чтобы ссориться.
— Нет? — Элис удивленно взглянула на Хью.
— Нет. Забудь о том, что случилось вчера в Ривенхолле, Элис. Что было, то прошло.
Она молчала, не спуская с него своих глаз, ощущая грубоватую кожу его пальцев на своих мягких губах. Он смотрел на нее как-то странно, словно хотел прочитать о чем-то в ее расширившихся глазах.
— Элис, ты призналась мне в этой пещере, что никогда прежде не предавалась любви только потому, что еще не встретила мужчину, к которому тебя бы влекло.
— Это правда. — Хотя и не вся, добавила она про себя. Никогда прежде она не встречала человека, которого смогла бы полюбить. — И что из того?
Хью ничего не сказал. Вместо ответа он запрокинул ее голову, нежно придерживая одной рукой, и поцеловал.
Страсть, с которой он обнимал ее, была настолько откровенной, что Элис испуганно вздрогнула. Раньше она всегда чувствовала, что Хью старается владеть собой, сжимая ее в своих объятиях, но сегодня он дал волю страсти.
Гнев и ярость отступили. Поцелуи его становились все требовательнее и требовательнее. Ей казалось, что она способна уловить отголоски бурь, бушующих в его груди.
Но он ни за что и никогда не смог бы обидеть ее. Мысль эта радостным теплом разлилась в душе Элис. Она вскинула руки и обняла Хью за шею.
Внезапно Хью поднял голову, Элис разочарованно вдохнула. Он задумчиво смотрел на девушку:
— Пора возвращаться в замок. Нужно еще очень Многое успеть к завтрашней церемонии.
Элис подавила готовый сорваться с губ стон. Она глубоко вздохнула и постаралась совладать со своими мыслями и чувствами.
— Милорд, может, нам следует немного подождать прежде чем давать друг другу клятву верности?
— Нет, мадам. — Голос его прозвучал жестко. — Отступать уже поздно.
— Если все дело только в вашей рыцарской чести, милорд, будьте уверены, я не…
— Только в моей чести? — Янтарные глаза сверкнули гневом. — Моя честь для меня — все? мадам! Все! Вы понимаете? Во всех своих действиях я всегда руководствовался честью.
— Сэр, я не хотела сказать, что ваша честь для меня не имеет никакого значения. Напротив, меня всегда поражало… — Элис неожиданно осеклась, заметив краем глаза какой-то странный предмет. Она повернула голову, пристально вглядываясь в темноту пещеры.
— В чем дело? — нахмурился Хью.
— О Господи! — испуганно выдохнула Элис. — Это очень похоже на сандалию.
Хью проследил за направлением ее взгляда. Глаза его сузились.
— Да, очень похоже. — Он выпустил Элис из объятий и направился широкими шагами в глубину пещеры. — Если этот проклятый монах все еще здесь, клянусь, я сам собственными руками вышвырну его отсюда, чтобы он никогда больше не появлялся в Скарклиффе.
— Но зачем ему было оставаться, если проповедовать здесь он больше не может? — спросила Элис, следуя за Хью.
— Вопрос разумный. — Хью остановился перед входом в туннель. Немного помедлив, он наклонился, чтобы лучше разглядеть сандалию.
— Что там такое? — Элис выглянула из-за его плеча. По спине пробежал холодок. — О Боже!
Сандалия была на ноге Калверта. Монах без движения лежал среди камней. В слабом свете, проникающем сюда, было видно, что он замер в несколько странной, неестественной позе, коричневая сутана сбилась, точно он долго метался на камнях пещеры. Похоже, его мучила страшная боль, но теперь совершенно очевидно: он не чувствовал ничего…
— Монах мертв, — тихо сказал Хью.
— Бедняга… — Элис перекрестилась. — Хотя он мне и не слишком нравился, все же жаль его. Он умер здесь в одиночестве. Как вы думаете, что произошло?
— Не знаю. Наверное, он упал и ударился головой об острый камень… — Хью схватил монаха за лодыжку.
— Что вы делаете?
— Хочу повнимательнее осмотреть его. Что-то здесь не так. — Хью потащил тело монаха из темной пещеры к выходу.
Элис поспешно отскочила в сторону, освобождая ему дорогу. Приглядевшись, она различила странную синеву вокруг губ Калверта. Девушка содрогнулась, в душу закралось страшное подозрение. Она вспомнила записки матери о каком-то снадобье из сока экзотического растения. Она посмотрела на пальцы Калверта — скрючены, будто он хотел что-то схватить, а под ногтями разлилась неестественная синева.
— Милорд!
— Да?
Хью тащил монаха к солнечному свету. Когда наконец ему удалось справиться с задачей, он наклонился над ним, внимательно рассматривая тело.
— Мне кажется, монах умер не от падения, — прошептала Элис.
— Что ты сказала? — изумленно вскинул на нее глаза Хью.
— По-моему, здесь не обошлось без яда.
— Ты уверена? — Хью не сводил с нее пристального взгляда.
Элис кивнула:
— В книге моей матери есть несколько страниц о ядах.
— В таком случае, — твердо произнес Хью, — ты будешь молчать о том, какой смертью он умер. Ты слышишь, Элис?
— Хорошо, но… — Она была удивлена резкостью его тона. — Но я не совсем вас понимаю. Почему я должна хранить молчание?
— Вся деревня видела, с каким позором ты выгнала его из церкви. — Хью опустился на одно колено рядом с телом монаха. — К тому же ты прекрасно разбираешься в травах и умеешь готовить разные снадобья.
Элис похолодела. К горлу подкатила тошнота.
— Господи Боже! Люди могут подумать, что у меня имелась веская причина убить его, тем более я знаю яды, с помощью которых это можно сделать.
