— Я никогда не согласилась бы работать с вами над формулой, — отрезала Люсинда.
— Как вы похожи на своего отца, — устало сказал Эллербек. — Такая же прямая и уверенная в своей правоте. Я был в отчаянии и обратился к миссис Дейкин за советом. Она была знакома с ботаниками, обладавшими таким же, как у вас, талантом. Она предложила мне поговорить с неким доктором Бэзилом Халси, который в то время нуждался в финансовой поддержке.
— Почему вы послали Халси в мою оранжерею, чтобы украсть амазонский папоротник?
— Я не посылал его красть этот проклятый папоротник, — прошипел Эллербек. — Он был нужен ему для личных опытов. Это ему Дейкин подсказала.
— Но считалось, что он работает над формулой основателя.
— Для того чтобы он согласился помочь нам, пришлось заключить с ним сделку. — Эллербек облокотился на рабочий стол и снова вытер лоб. — Мы согласились финансировать его личные исследования при условии, что он улучшит формулу и сделает ее более устойчивой.
— Но он не достиг успеха?
— Понятия не имею, мисс Бромли. И ничего не узнаю, потому что скоро умру. Все пошло не так, когда с вашей подачи в дело вмешался Калеб Джонс.
Рука, державшая пистолет, дрожала.
— Еще один вопрос, — тихо сказала Люсинда. — Почему вы убили моего жениха?
— У меня не было выбора, — фыркнул Эллербек. — Глассон был не кем иным, как виртуозным авантюристом. Он заподозрил, что это я убил вашего отца и Вудхолла. Он выследил меня, когда я шел в аптеку Дейкин, и понял, что я занимаюсь наркотиками. Он попытался меня шантажировать. Мне пришлось от него избавиться. Та небольшая размолвка между вами в саду Ботанического общества очень нам помогла.
— Вы ответственны за смерть нескольких человек, мистер Эллербек. Но теперь все кончено. Меня вы не убьете.
— Ошибаетесь, мисс Бромли. — Пистолет заходил в его руке. — Я отомщу, даже если это будет последнее, что я сделаю.
— Вы уже не способны прицелиться, не говоря уже о том, чтобы нажать на курок. Вы совершенно измучены и скоро погрузитесь в глубокий сон.
— О ч-чем вы говорите?
— Я добавила вам в чай наркотик. Он действует очень быстро.
Эллербек задрожал, словно в приступе лихорадки, потом начал моргать, чтобы смахнуть застилавшие ему глаза слезы. Пистолет упал на пол. Эллербек смотрел на Люсинду, ничего не понимая.
— Вы меня отравили? — прошептал он.
— В первую же минуту я почувствовала разрушительные энергетические потоки из вашей оранжереи. Я поняла, что происходит что-то ужасное. Когда ваша экономка пошла доложить вам о моем приезде, я достала из сумки снотворное. Мне не составило труда высыпать его в ваш чай. Вы выпили две чашки.
— Невероятно. Я смотрел, как вы наливали чай. Я не увидел ни пакетика, ни пузырька.
Раздался звон разбиваемого стекла, и в оранжерее появился Калеб. Его пистолет был направлен на Эллербека.
— Вы в порядке? — спросил он Люсинду, не отрывая взгляда от Эллербека.
— Да.
Эллербек упал на колени.
— Как вы это сделали? Как вы отравили мой чай?
Она подняла руку с перстнем и осторожно приподняла крошечную крышку.
— Кое-какие истории обо мне правдивы, мистер Эллербек.
Глава 46
— Хорошая новость заключается в том, что у Халси не было возможности вернуться в резиденцию Эллербека и забрать его записи, — сказал Калеб. — В этих записях, которые мы с Флетчером конфисковали, может оказаться много полезного.
Они были в библиотеке. Калеб ходил взад-вперед перед камином. Люсинда сидела за своим письменным столом, стиснув руки и стараясь не терять терпения.
— Возможно, Халси хотел дождаться момента, когда подействует яд, — сказала она. — Он наверняка предполагал вернуться вчера ночью и убедиться, что Эллербек умирает. К счастью, я оказалась там уже днем.
— Ничего хорошего в том, что вы оказались у Эллербека. — Калеб бросил на нее сердитый взгляд. — Черт побери, Люсинда, он мог вас убить. О чем вы только думали, когда помчались к нему?
— Вы задали мне этот вопрос уже в пятидесятый раз, и я столько же раз дала ответ. Я поехала к нему, потому что он прислал мне записку, в которой сообщал, что умирает и хочет со мной попрощаться.
— Вы должны были подождать меня.
— Вы забываете, сэр, что мы говорим об Аире Эллербеке. Я считала его другом своего отца. И поехала я не одна. Со мной был Шют.
— Это, конечно, хорошо, но он остался на улице и не мог знать, что вы в опасности. Вам следовало уйти, как только вы почувствовали в доме опасную энергию.
Она сжала губы.
— Да, это, вероятно, было бы правильно.
— Вероятно? — Калеб остановился перед письменным столом и с угрожающим видом оперся обеими ладонями о его поверхность. — Что вы этим хотите сказать, черт возьми?
— Я не говорила, что в моем поведении была логика. Но как только я вошла в дом, то поняла, что ключ к разгадке убийства моего отца находится здесь. Я не могла уехать, не получив ответа.
— Давайте договоримся, Люсинда. Я не потерплю в будущем такого безрассудного поведения. Вы меня поняли?
Ее терпение наконец лопнуло. Она вскочила.
— Не только мое поведение можно считать безрассудным. Как насчет того случая, когда вы отправились на встречу с похитителем? Вы настояли на том, чтобы пойти одному, и в результате вас чуть не убил Аллистер Норкросс.
— Это другое дело.
— Не вижу разницы.
— Черт возьми, Люсинда, если вы собираетесь стать партнером в агентстве, вам придется научиться выполнять приказы.
— Я буду партнером, а не служащей. Партнеры, по определению, не выполняют приказов.
— Тогда вам придется научиться ставить в известность другого партнера этого агентства, прежде чем предпринимать такие поспешные действия.
— Послушайте, Калеб, не перегибайте палку.
— Я еще и не начинал. Вы больше никогда не будете пускаться в рискованное предприятие без консультаций со мной. — Калеб обошел стол, схватил ее за плечи и прижал к себе. — Мы пришли к взаимопониманию, Люсинда?
Она вспомнила, какую болезненную энергию ощутила, когда Калеб вчера днем ворвался в оранжерею Эллербека. В тот момент Люсинда поняла, что Калеб почти обезумел от страха за нее. Такой Калеб Джонс был поистине опасен. Она дала себе слово, что больше никогда не заставит его пройти через подобное испытание.
— Да, мы пришли к взаимопониманию.
Тактичное покашливание заставило их обернуться. В дверях стояли Эдмунд и Патриция.
— Надеюсь, это что-то важное, — сказал Калеб, не отпуская Люсинду.
