Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
пожалуй, другая истина сгодится: горбатеньким родился, горбатым и помрешь.
Глава 29
Уже напрямую связывая убийство Державина с активизацией Неручева, Бусурин попросил спецов из научно-технического отдела восстановить вычеркнутые места в рукописи более чем тридцатилетней давности, которую искусствовед-правдолюбец когда-то отнес в «Литературную газету» и где она все эти годы пылилась вместе с «надзорным делом» в архиве КГБ, и теперь мог убедиться в том, что у «товарища Неручева» были весьма веские причины опасаться в свое время кандидата искусствоведческих наук Игоря Державина.
То ли Державин в свои тридцать лет действительно оставался максималистом-правдоискателем, который пытался бить во все колокола, надеясь достучаться до партийной, не говоря уж о гражданской совести партийных чинуш, или же просто был вечным оппозиционером, однако как бы там ни было, но в авторском варианте исчерченной редактором статьи Державина дважды упоминался И.П. Неручев, который обвинялся в пособничестве незаконному оттоку полотен знаменитых передвижников из музейного фонда страны. И поэтому не стоило удивляться тому, что Неручев приложил все свои возможности и связи, чтобы уже навсегда обезопасить свою задницу, выдворив Державина за пределы СССР. А там… пиши, родной, что вздумается, все равно это будет считаться клеветой и наветом высланного из страны диссидента.
— Вот же сволота! — выругался Бусурин и, вложив архивное дело Державина в папочку, с подготовленным обоснованием таможенной разработки контрабандного груза, который должен был пойти сначала на Украину и уже из Одессы в Америку, по внутренней связи позвонил Завьялову:
— Можно будет подойти, товарищ генерал?
— Жду!
…Стараясь быть предельно лаконичным, Бусурин изложил суть таможенной разработки, не забыл добавить к этому, что Пенкин уже выехал поездом в Одессу, где должен будет продемонстрировать возможному хвосту активную деятельность не только по восстановлению прежних связей, но и дать понять Заказчику, что капитан судна, на котором иконы должны уйти в Штаты, ждет не дождется обещанного гонорара, и уже после этого перешел к более полной характеристике Неручева.
— Москвич, шестьдесят восемь лет. Закончил историко-архивный институт, где проявил себя активным комсомольцем, и сразу же был рекомендован на работу в райком комсомола. Инструктор, зав. отделом культуры, и как продолжение служебной лестницы — горком комсомола, где он, видимо, был замечен старшими товарищами и выдвинут на работу в Московский горком партии. Ну а там до Старой площади рукой подать, где также продолжал заниматься культурой.
— То есть, чиновник Отдела культуры ЦК КПСС? — уточнил Завьялов.
— Так точно. И вот здесь-то, судя по всему, и проявилась его истинная сущность. Пользуясь своим положением, он изымал из музейных запасников, а также из выставочных фондов провинциальных музеев шедевры русской живописи и…
— И что, есть доказательства? — нахмурился Завьялов, не очень-то любивший перетряхивать белье членов Политбюро или тех же цэковских чинуш.
— Ну, во-первых, черновой вариант статьи Державина, которая с соответствующими купюрами была опубликована в «Литературной газете», а во-вторых…
— Державин — это отпетый диссидент! — повысил голос Завьялов. — Я хорошо помню его нападки на нас в зарубежной прессе, так что делать обоснование на его публикации в желтой прессе — это, полковник, просто непозволительно.
«Литературку» советских времен он почему-то отнес к разряду «желтой прессы», на что Бусурин только плечами пожал.
— Извините, но я еще не закончил, товарищ генерал. Так вот, подтверждением правоты Державина явилось так называемое «Арбатское дело», когда была выявлена сеть скупщиков музейных ценностей, старинных икон и картин, не подлежащих вывозу. Вот тогда-то мы и зацепились за «товарища Неручева», более известного в своем кругу под кличкой Барин.
— А почему — Барин? — покосился на полковника Завьялов, окончательно обидевшийся за цэковского аппаратчика, на которого навесили совсем уж не советское погоняло.
— Насколько я помню того Неручева — барские привычки, барские замашки и совершенно хамское отношение к людям.
— Хорошо, хорошо, — движением руки остановил его Завьялов, — пусть Барин. Однако, насколько я помню это уголовное дело, никто со Старой площади по нему не проходил.
— Так точно, из цэковских на скамье подсудимых никого не было. Однако это вовсе не значит, что тот же Неручев не засветился как фигурант, которого от скамьи подсудимых спасли его связи да пресловутое телефонное право. На зону пошел довольно известный на Арбате «коллекционер» Георгий Цекало, эмигрировавший после освобождения в Америку и взявший фамилию жены — Лазарев. Что же касается нашего Барина, то ему, можно сказать, повезло — его всего лишь поперли со Старой площади. Это был восемьдесят второй год, когда Генеральным секретарем партии стал Юрий Владимирович Андропов.
Упоминание об Андропове, имя которого у старых комитетчиков считается святым, заставило Завьялова откашляться, и он уже совершенно иным тоном произнес:
— А потом началась горбачевская перестройка, мать бы ей в дышло, затем Ельцин…
— Совершенно верно, — подхватил Бусурин, — Ельцин. Нашему товарищу Барину, который на ту пору уже стал «господином Неручевым», уже нечего было опасаться, и он позволил себе открыть художественную галерею из украденных в свое время картин, не забывая при этом и о своем старом бизнесе.
— А если конкретно?
— Контрабандная поставка икон, картин и прочих музейных ценностей за рубеж. В данном случае в Штаты, где его подельник по бизнесу также открыл свою художественную галерею, периодически устраивая аукционы из тех икон и картин, которые поставлял Неручев.
— М-да, — пожал плечами Завьялов, — и все-таки здесь что-то не то.
— Не понимаю!
— Видишь ли, что-то с логикой у нас не клеится.
Бусурин не мог не обратить внимания на то, что генералом было сказано «у нас не клеится», а не «у тебя», и это было обнадеживающим знаком.
— Ты только что убеждал меня в том, что Неручев уже не один год уводит в Штаты иконы и картины русских живописцев, что говорит о налаженном канале контрабанды, и тут же закручиваешь игру с каким-то Пенкиным, через которого, якобы, Неручев пытается вывезти партию по-настоящему ценных икон. Вот я и спрашиваю тебя, где здесь логика?
— Я тоже ломал над этим голову.
— И что?
— Вы помните задержание на Брестской таможне груза с иконами Владимирской школы?
— Естественно. Насколько мне известно, следствию так и не удалось выяснить, кто же настоящий хозяин этих икон и для кого они предназначались.
— Считайте, что уже удалось кое-что узнать. Проанализировав все задержания за последний год, я пришел к выводу, что хозяином тех икон является тот самый заказчик, который вышел на Пенкина. Ему срочно понадобился надежный канал увода большой партии действительно ценных икон, причем западное направление и Прибалтика сразу же исключались, так как находятся в постоянной оперативной разработке, и вот тогда-то его вывели на Зяму, который мог бы порекомендовать надежный
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
