не позволяла себе никогда, а в период пандемии особенно, но сейчас ей было плевать на все.
Разговор с Ильей казался таким далеким, будто произошел не вчера, а год назад. И весь день Лере удавалось не думать о нем, но сейчас, когда она осталась наедине с собой в тишине собственной квартиры, волнения о сестре внезапно отошли на задний план, выставив вперед проблемы собственной жизни.
Это был не первый ее роман, закончившийся пшиком, и не всегда она первая рвала отношения. Но даже когда это случалось по желанию второй стороны, ничего, кроме «хвала богам», Лера про себя не говорила. Но сейчас боги отказывались слышать ее. Сколько бы она ни произносила про себя эту волшебную фразу, легче не становилось.
Нет, Лера совершенно точно не была влюблена в Илью, и, уйдя, он не разбил ей сердце. Уйдя, он забрал с собой надежду. Надежду на то, что в этот раз все будет по-другому. Лера не была в него влюблена, но какие-то чувства он у нее определенно вызывал. И она надеялась, что сможет наконец построить нормальные отношения, а, быть может, со временем даже влюбится в него.
Может быть, права была когда-то Яна, сказав, что Лере стоило давно рассказать Никите о своих чувствах? Никита, скорее всего, не ответил бы ей взаимностью, и на этом их дружбе пришел бы конец, сразу или после пары месяцев романа. Но, быть может, это был бы не такой уж плохой вариант? Потому что какой смысл в этой дружбе, если она отравляет ей жизнь?
Лера резко поднялась с места, подошла к кухонную шкафу, в котором хранила алкоголь. Вино отмела сразу, вытащила бутылку виски. Откуда он у нее, она понятия не имела. Виски никогда не пила и не покупала. Должно быть, кто-то подарил. Порой люди считают, что судмедэкспертом может быть только мужчина, и обязательно любитель выпить, поэтому покупают крепкий алкоголь, а когда видят перед собой молодую женщину, вариантов уже нет.
Стук в соседнюю дверь вышел сильным и уверенным. Так было нужно. Лера не должна сомневаться в своем решении. Никита был дома, она видела свет в его окне.
Он открыл не сразу, а когда открыл, на его лице не проскользнуло удивления, будто он ждал ее, и ждал именно с бутылкой крепкого алкоголя.
– Виски? – только и спросил он, взглянув на этикетку.
– Меня сегодня бросили, Кремнев, – мрачно сообщила Лера, – поэтому я не хочу вина.
– Что ж, – Никита криво усмехнулся, – меня в некотором роде сегодня тоже бросили, поэтому я тоже не хочу вина. Заходи. Похоже, нам есть о чем поговорить.
– Да. – Лера шагнула в его квартиру. – Нам давно пора это сделать.
* * *
Он ушел, а Яна так и продолжала стоять на кухне, не понимая, что сейчас делать. На столе заветривались мясо и сыр, в чайнике остывала вода, за окном уже зажглись фонари, минуты утекали одна за другой, а она продолжала стоять на кухне. Ей казалось, что она только что собственными руками разрушила что-то очень важное в своей жизни, что-то такое, чего она никогда не видела. На что ей позволили взглянуть из-за кулис, но она в страхе задернула плотную ткань и сделала шаг назад.
В конце концов Яна мотнула головой, отгоняя морок. Заново подогрела чайник, заварила чай, зашла в единственную комнату крохотной съемной квартиры, включила какое-то дурацкое кино по телевизору. Дурацкие фильмы помогают от душевной боли. Глядя их, не требуется вникать в сюжет, следить за деталями и думать. По крайней мере, так пишут женские журналы. Яне они всегда казались глупыми, но их очень любила соседка по комнате в общежитии, поэтому кое-что из них узнавала и Яна. А сейчас хотелось довериться любому совету, только бы как-то облегчить то, что творится внутри.
Дурацкий фильм ничего не облегчил. Мозг, которому не требовалось следить за деталями и запоминать сюжет, продолжал думать, сердце, которому не нужно было сопереживать героям, продолжало ныть. И вместе этот дуэт продолжал твердить Яне, что она упустила важное.
Но этого не может быть! Ей всего девятнадцать! Да, Никита влюблен в нее, а она – что уж теперь скрывать от самой себя? – влюблена в него, но разве в девятнадцать лет встречают любовь всей своей жизни? В девятнадцать лет случаются легкие непродолжительные романы, которые заканчиваются расставанием и оставляют после себя лишь приятные воспоминания. И никак иначе! Настоящую любовь, ту, которая на всю жизнь, ради которой можно пожертвовать многим, встречают позже.
А как узнать, когда наступает тот возраст, когда уже можно жертвовать? И чем именно можно пожертвовать, а чем нельзя? Доверием и дружбой можно? Почему об этом не пишут в дурацких журналах?
И кто сказал, что в девятнадцать нельзя встретить то, что останется навсегда?
Яна с раздражением выключила телевизор, обхватила голову руками.
Почему он не сказал ей этого два дня назад? Почему она сама ничего не поняла два дня назад? Тогда, когда они вместе стояли в темной комнате чужого гостиничного номера, когда он обнимал ее за плечи и рассказывал, как вызвать призрака?
Или еще раньше, когда они два дня провели в сыром архиве, когда вокруг никого не было? Когда между ними никого не было? Нет, конечно, Лера была и тогда, но она встречалась с Ильей, и Яна, пожалуй, смогла бы договориться с совестью. А теперь не могла. Возможно, Никита этого не поймет, а Лера никогда не узнает и не оценит, но Яна-то знала! Если бы не Лера…
Он сказал, что у них один дар на двоих. Что неважно, за сколько тысяч километров друг от друга они находились, рано или поздно они все равно оказались бы рядом. Встретиться им было предначертано самой судьбой. Может быть, и влюбиться друг в друга тоже?..
Голова начала болеть, но вместо того, чтобы пойти на кухню за таблетками, Яна потянулась к телефону. Часы показывали начало первого, но ей казалось, что Никита еще не должен спать.
Яна не знала, что скажет ему, но чувствовала, что что-то должна. Они расстались неправильно и должны еще раз поговорить. Ей казалось, что, как только она услышит его голос, поймет, что сказать.
Трубку Никита не брал долго, а когда длинные гудки наконец сменились сонным «Да?», голос оказался не его, а Леры.
– Лера? – выдохнула Яна.
В трубке что-то зашуршало, а потом Лера спросила:
– Что-то случилось? Ник спит, разбудить?
Яна замотала головой, будто Лера могла ее увидеть.
– Н-нет, – наконец выдавила она. – Нет, не нужно. Все нормально.
– Точно?
Яна
