взял с собой на приём кошелёк: не предполагал, что тот мне здесь понадобится.
— Как тебе песенка? — спросил Нурил.
Я не сумел сразу ответить: в моей груди всё ещё бушевали эмоции — затрудняли дыхание, мешали говорить.
Но князь прочёл ответ в моём взгляде.
— Рад, что сумел тебе угодить, Линур, — сказал он.
Глаза князя задорно сверкнули.
— Надеюсь, обо мне тоже когда-нибудь будут петь менестрели, — сказал князь. — Как о тебе и о твоей Колдунье. Не понимаю только, зачем приплели в эту историю мою рыжую «сестрёнку». Уж она-то точно не хотела твоей казни. Поэты… что с них взять. Представляю, как разозлится Норма, когда узнает, что менестрели Сионоры сделали из неё злодейку.
Нурил усмехнулся.
— Ладно, — сказал он. — Пошли занимать места. Вот-вот появится император.
Князь Лерницкий ухватил меня за руку — повёл в сторону помоста, где я увидел пустовавшие пока кресла для императорской семьи.
Глава 70
Нурил не позволил мне присоединиться к прочим гостям. Подтолкнул меня в спину, заставив взобраться по ступеням: на малом приёме меня усадили на помосте императора, рядом с князем Лерницким. Только князь и отделял меня от правителя Селенской империи. Даже сиер кит Ятош, что командовал осадой Корвенига, не сидел так близко к братьям вар Виртон кит Орнаш.
— Привыкай, Линур, — сказал Нурил. — Тебе ещё не однажды представится шанс совершить подвиг и заслужить подобные почести. Уж я-то об этом позабочусь. Врагов у империи много. Пусть даже некоторые из них сейчас считают себя нашими друзьями. Но с помощью твоей магии мы победим их всех. Я уверен, ты теперь часто будешь сидеть на торжествах рядом со мной и моим братцем.
Император, явился в зал под звуки фанфар. В сопровождении жены и наследников. Поприветствовал брата и гостей, прилюдно обнял меня, точно любимого племянника. Не меньше десятка раз он упомянул обо мне в своей поздравительной речи. Я слушал, как вар Виртон кит Орнаш рассказывал гостям о «великом маге», что «взмахом руки сокрушил Белую стену», и не мог поверить, что тот говорил именно обо мне.
Я чувствовал на себе любопытные, восторженные и завистливые взгляды. Старался не выказывать эмоций. Слушал императора… и очень жалел о том, что меня сейчас не видела Тилья. Помню, как делился с ней планами на будущее. Рассказывал о том, что непременно стану великим магом, построю высокую башню, заслужу уважение самого императора. Тогда я и представить не мог, что мои мечты воплотятся в жизнь так скоро.
Мечты осуществились. Но я с удивлением и растерянностью понимал, что это не сделало меня счастливым. Смотрел на гостей, обступивших помост, откуда вещал император Селенской империи. Видел, что многие из них мечтали бы оказаться на моём месте — читал это в их глазах. И понимал, что сам бы я сейчас хотел очутиться совсем в другой компании. Не рядом с императором и его гостями.
В голове всё вертелись обрывки баллады, спетой менестрелем. И образ Тильи, стоящей на коленях перед статуей богини Сионоры. «…Это всё о чём я молю тебя, милостивая Госпожа». Эта фраза повторялась в памяти и голосом моей подруги, и голосом певца. Даже интонации, с которыми они оба её произносили, казались невероятно схожими. «Мы любим тебя, милостивая Госпожа. Так же, как ты любишь нас».
* * *
Император завершил выступление — спустился в зал к гостям. Похлопывал по плечам офицеров, улыбался их спутницам. Взял с подноса наполненный бокал, выпил его залпом; разразился раскатистым хохотом в ответ на чью-то шутку. Нурил толкнул меня в плечо, склонился к моему уху и сказал, что нам тоже не следует «рассиживаться наверху». Что малый приём тем и отличался от прочих: главы клана кит Орнаш на нём «праздновали» вместе со «своим ближним кругом».
У подножия помоста я сразу очутился в окружении военных. Источая спиртные запахи, те восхваляли мои заслуги, мою магию, зазывали к себе в гости, обещая «показать…», «познакомить с…» и «рассказать о…». Представляли мне своих жён, хвастались успехами детей. Я в ответ отделывался общими фразами — как научила меня Тилья; улыбался сиерам, сыпал ответными комплиментами в адрес их мужей. И продвигался следом за князем Лерницким. От толкучки, внутри которой я оказался, начинала кружиться голова.
Старался лишний раз не поднимать лица, чтобы вновь не оказаться в окружении незнакомцев. Нурил отстал — задержался в шумной компании из десяти облачённых в парадную форму кит Орнаш. Я сделал вид, что не заметил его взгляд: уже устал быть «тем самым магиком». Поспешил дальше, не оглядываясь — сделал вид, что заинтересовался подносами с едой. Вклинился в группу слуг, прихватил по пути источавшее пряный аромат птичье крыло, бокал с вином. Постарался затеряться среди гостей.
Вскоре на меня перестали обращать внимание. Я застыл около стены, отгородившись колонной от задержавшей князя Лерницкого компании. Прятал лицо за бокалом, посматривал на суету в зале. Но не рассматривал гостей — лишь скользил по их лицам рассеянным взглядом. В голове вертелись строки из «Зверя и Колдуньи»: «Весь этот праздник будет в твою честь, милостивая Госпожа. И в память о нём». Но слышал я их не в исполнении менестреля — их нашёптывал мне голос Тильи.
— Сиер Линур! Вот вы где!
Голос, что окликнул меня, показался знакомым. Я заморгал, пытаясь вынырнуть из мира грёз, вернуться в реальность. Освещённый свечами зал храма исчез — перед глазами вновь предстали яркие мундиры и раскрасневшиеся от вина и духоты лица. Я попытался понять, кто именно меня позвал. Повернул голову, увидел спешившего ко мне вдоль стены голубоглазого сиера кит Аринах — того самого молодого офицера, с которым путешествовал рядом с Белой стеной.
— Сиер Линур! — на ходу говорил офицер. — Как хорошо, что я вас нашёл! Не решился подойти к вам сразу: не захотел расталкивать своих командиров. Вы сегодня необыкновенно популярны. Постоянно то в окружении императорской семьи, то в компании генералов. Я всё ждал, чтобы поблагодарить вас лично: ведь это благодаря вам я здесь оказался — пожалуй, самый нижний чин, среди всех собравшихся!
Он замер в двух шагах от меня, перевёл дух.
— Сиер Линур, благодарю вас за то, что позволили мне стать свидетелем вашего великого волшебства. Не верил, что такая сильная магия возможна в наше время! Не думаю, что мне когда-то доведётся вновь увидеть нечто подобное. Я буду рассказывать детям и внукам, как на моих
