Инстинкт заставил всё-таки несмело обхватить правой рукой плечи Рика, ногтями уцепиться за его куртку. Задержать взгляд на линии его скул, успевших с четверга покрыться щетиной. И только смущение ситуацией остановило от того, чтобы совсем неправильно, по-дурацки доверчиво, ткнуться носом в его шею, втянуть поглубже терпкий запах. Сама ужаснулась дикому желанию, в сомнениях покусывая губу.
– Подождёт, – отмахнулся Рик, не спеша её отпускать. Неспешно пошёл вверх по лестнице, где уже ждала темнота. Никаких звуков со второго этажа – и даже можно не уточнять, что Кэтрин, скорее всего, ночует у Михеля.
Лора бы ни за что не признала – она и свои разлившиеся туманом мысли сдерживала, как могла, – но находиться в этих руках ей до невозможного понравилось. Настолько, что под рёбрами кольнуло лёгкое разочарование, когда, ориентируясь лишь под светом уличных фонарей из окна, Рик нашёл в углу комнаты её кровать и уложил поверх покрывала.
– Спасибо, – пробормотала она, с тихим шипением вытягивая ноги.
– Брось. Давай лучше посмотрим, что с твоими швами. Аптечка найдётся? – озираясь по сторонам, Рик нашёл в полумраке переключатель на стене. Лора даже не сразу вспомнила, что в их с Кэт комнате он, вообще-то, впервые. Только бы неугомонная соседка не оставила нигде своего разбросанного белья.
– Да. В шкафу… верхняя полка, – щурясь от ударившего по глазам верхнего света, сориентировала Лора. Откинув непослушную, ватную голову на подушку, на миг прикрыла глаза. Она чувствовала, будто спущен с горы без стоп-крана какой-то неуправляемый товарняк, который вот-вот расшибётся о камни. Какого чёрта происходит? Он всерьёз собирается обрабатывать её рану? Вот так запросто? Негнущимися пальцами она расстегнула плащ и попыталась вернуть себе утраченный контроль: – Я… справлюсь. Просто подай мне, пожалуйста, аптечку. Швы вроде не разошлись, так что…
– Уж прости, но в таких вопросах я имею чуть больше опыта и практики, – осадил её Рик новым строгим взглядом. Откинув куртку и кобуру с «Вальтером» на стул, решительно шагнул к шкафу и без труда нашёл небольшую белую коробку с красным крестом, а Лора подобралась всем телом, неуклюже пытаясь стянуть плащ. – Где можно вымыть руки?
– Ванная была слева от лестницы, – глухо отозвалась она.
Как только Рик метнулся обратно в коридор, оставив аптечку на прикроватной тумбе, Лора едва не простонала сквозь зубы. Быть перед ним беспомощной не хотелось совсем. А ещё больше не хотелось быть голой, к чему, похоже, всё и шло. Преодолев слабость в дрожащих пальцах, она справилась с плащом, а затем подтянула подушку к изголовью кровати, принимая полусидячее положение. Из ванной слышался шум включённой воды. Что ж, он и правда, имеет больше навыков, раз догадался, что чистота рук врача – залог здоровья пациента. Физического, по крайней мере. Не теряя драгоценных мгновений, Лора через скрип ноющего ребра стянула глухо упавшие на пол ботинки и штаны, а затем прикрыла лишнюю наготу краем покрывала, оставив на обозрение только раненое бедро. Сколько лет ей внушали, что такие части тела не должен видеть посторонний мужчина…
«Воспринимай как Брауна. Он просто врач», – глубоким вдохом заверила себя Лора, с сомнением оглядывая подсохшую кровь на бинте.
– Не снимай сама… одежду, – только и закатил глаза Рик, вернувшись в комнату и увидев всю эту подготовку. – Чёрт, а если бы штаны присохли, и ты бы потревожила рану? Лора, это же не шутки, чёрт возьми. Я думал, мы уже определились, что ты мне доверяешь.
– Да. Но это… сложно.
Он не стал комментировать, да и не требовалось. Склонившись над кроватью, развязал узел бинта и аккуратно размотал, даже не касаясь кожи – Лора сама догадалась чуть приподнять ногу. Она изо всех сил смотрела куда угодно, кроме его рук: осознавать их руками доктора не получалось никак. Даже когда лицо Рика накрыла плотная маска безразличного профессионализма, с которым он посмотрел на открывшиеся взгляду швы. С верхней стороны бедра их было больше – именно там дыру от пули расширяли, чтобы добраться до артерии. Наверняка увидел и желтеющий синяк, оставшийся от его ремня, и её мурашки.
– Всё хорошо, – обнадёжил он, убрав испачканный бинт на тумбу. – Нитки целы. Кровь только сочилась, края раны не разошлись. Насколько сильно болит по шкале от одного до пяти? – с неприкрытой осторожностью он ощупал кожу возле шва, и Лора вздрогнула. Совсем не от боли, а от той разительной разницы с тем, как трогал её в больнице Браун. Тот словно хотел причинить боль. А эти прикосновения её уничтожали, вместе с тем забирая и рваные вдохи.
– Единица. Сейчас – не больше, – признала она, понемногу расслабляясь. Напрасные были тревоги. От него не нужно прятаться.
– Думаю, завтра к вечеру швы уже можно будет снять. Что тебе по этому поводу говорили в больнице? – невозмутимо продолжил Рик, достав из аптечки спиртовые салфетки и антисептик.
– Что снимут швы послезавтра… Правда, эта акула не уточнила, что в среду от меня должна была остаться только распотрошённая тушка в морге.
– Раз можешь шутить – значит, и сознание входит в норму. Слабость, муть в глазах? – впервые отвлёкшись от того, чтобы стирать подсохшую кровь с её ноги, поднял взгляд Рик, вглядываясь в её лицо. Явно выискивая названные признаки, о которых Лора уже и не думала. Только о том, сколько аккуратности и невесомой нежности в каждом его жесте, пока он обрабатывал края раны. Что щиплет не кожу, а где-то глубоко внутри.
– Нет. Мне намного лучше. Честно.
Она отчётливо покрылась мурашками до самых пяток, когда пальцы с приятно прохладной заживляющей мазью запорхали вокруг стежков. Удивительно, сколько может быть деликатности в таких больших и грубых, на первый взгляд, руках. Это обезоруживало. Настолько, что Лора сама не заметила, когда перестала так судорожно сжимать край покрывала. Но последних мысленных барьеров лишило то, что Рик склонился над кроватью ещё ниже и успокаивающе подул на подсохшую рану, снижая показатель «единица» до отрицательных чисел. Лора едва не простонала от облегчения и этой плотно окутавшей её заботы, сжимающей рёбра.
– Вот и всё. Бинта у тебя нет, зато я нашёл пластыри, думаю, так даже лучше. Позволишь? – будто не замечая её лёгкой дрожи, Рик достал из аптечки знакомую упаковку.
– Зачем ты спрашиваешь… Теперь? – глухо спросила Лора, не решаясь поднять на него взгляд. Слишком сухо во рту. Интересно, он воспринимает реакцию её тела как сопротивление? Потому что эта нарастающая дрожь в животе точно была другого рода. На который она понятия не имела, что будет лучше: стыдливо залезть под одеяло или безрассудно обхватить Рика за шею и притянуть к себе, чтобы снова вдохнуть его сводящий с ума запах. Ощутить вкус, теперь уже не замутнённый отчаянием. Чистый.
– Я спрашиваю разрешение не на пластырь, – оторвав на одном защитную плёнку, тихо признал Рик. – А на то, как мне можно тебя касаться. Потому что, если хочешь, можешь наклеить сама.
Наконец-то взгляды, так старательно убегавшие друг от друга, пересеклись. Лора в немом шоке открыла и закрыла рот, абсолютно потеряв дар речи. Это совершенно очевидно предоставленный выбор. И, чёрт возьми, но она слишком умна, чтобы не осознать, что вопрос вообще не в дурацком пластыре. Совсем недавно она была уверена, что для неё это невозможно: дрожать от жажды чьих-то касаний. Их всегда приходилось только терпеть. Позволять. Выносить с той или иной дозой неприязни или равнодушия. Очень редко когда они приносили хоть толику радости. Но вспоминая, как сама захотела ощутить эти терпкие губы в момент опасности, Лора не могла и внутри себя отрицать: она желала повторения. И потому, крошась в полное смятение чувств под внимательным, обжигающим откровенностью взглядом, едва слышно дала несмелое разрешение:
