Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 132
И все же ему никак не удавалось собраться с мыслями. Он узнал от Кэт о событиях в Исландии, прослушал по радио сообщения о расширении зоны извержений. Весь архипелаг к югу от Исландии сотрясался от подземных толчков и был окутан дымом и паром. Помимо вулкана, уничтожившего остров Эллирэй, проснулись еще два подводных вулкана и начали среди кипящих волн изливать на морское дно потоки лавы. Слои лавы, застывая, накладывались один на другой, быстро увеличиваясь в высоте.
Огромное облако вулканического пепла направилось в сторону Европы. На западном побережье континента стали закрываться аэропорты. Однако Грей успел проскочить. Он уже находился в воздухе, возвращаясь в Вашингтон с бесценной добычей — старым дневником, принадлежавшим французскому ученому Аршару Фортескью.
Однако сможет ли древний документ пролить свет на причины разрастающейся катастрофы?
— Вот съезд, — сказал Хэнк, подавшись вперед и указывая рукой.
— Сам вижу, — угрюмо пробурчал Ковальски. — Не слепой.
Хэнк опустился на место. От недосыпа настроение у всех было отвратительное. В машине воцарилось молчание. Свернув с шоссе, джип запетлял по узкой дороге. Когда до конечной цели оставалось всего несколько миль, исчезли последние сомнения в том, что они на правильном пути.
Впереди показался вулкан Сансет. Огромный конус из шлака и пепла поднимался над островками сосен и осинообразных тополей на высоту десять тысяч футов. Эта гора с кратером наверху была самой молодой и наименее разрушенной эрозией среди вулканических полей Сан-Франциско. Свыше шестисот вулканов всевозможных форм и размеров простирались отсюда к Западному побережью, преимущественно потухшие, однако под этим участком плато Колорадо у самой поверхности еще продолжала медленно кипеть магма.
Глядя по сторонам, Пейнтер пытался представить себе, как тысячу лет назад изменили эту местность землетрясения и потоки лавы. Он словно воочию видел ураган пылающих камней и клубящиеся облака раскаленного пепла, которые поджигали все вокруг, превращая день в ночь. В итоге вулканический пепел покрыл свыше восьмисот квадратных миль.
По мере того как машина подъезжала ближе, все более заметной становилась характерная особенность этой горы, которая и дала ей название. В солнечном свете венец конуса сиял рыжевато-красным светом, пронизанным ослепительными всплесками золота, багрянца и изумрудной зелени, словно панорама кратера застыла на последних минутах заката.[20]Но Пейнтер успел прочитать достаточно информации и знал, что в этом эффекте нет никакого волшебства. Необычная окраска была вызвана красновато-бурыми окислами железа и серосодержащими вулканическими шлаками, выброшенными при извержении.
Сидящий сзади Хэнк предложил менее научную версию:
— Я читал легенды хопи, связанные с этим местом. Эта гора почиталась священной всеми здешними индейцами. Они считали, что однажды разгневанные боги уничтожили здесь провинившийся народ огнем и расплавленными камнями.
— Не такая уж это и легенда, — возразил Пейнтер. — Все это соответствует тому, что рассказал дед Джордана. Кстати, это подтверждается и документальными историческими фактами. Извержение вулкана произошло около тысяча шестьдесят четвертого года, приблизительно в то же время, когда исчезли анасази.
— Верно. Но я нахожу наиболее любопытным то, что, согласно этой же самой легенде хопи, погибшие люди по-прежнему там, они остаются духами-хранителями этого места. И это, конечно, поднимает вопрос: что такое там есть, до сих пор нуждающееся в охране?
Пейнтер устремил взгляд на красный конус, размышляя над той же самой загадкой. Дед Джордана Аппаворы намекнул, что здесь что-то спрятано, что-то такое, что сможет пролить свет на таинственный древний народ таутсее-унтсо поотсеев, мифическое потерянное колено израильтян, в которое верил Хэнк.
Они въехали в ворота национального парка.
— Это наша дама? — указал Ковальски.
Пейнтер сел прямо. Из белого джипа «чероки» с синими мигалками на крыше выбралась стройная молодая женщина. Она была в накрахмаленной серой рубашке с полицейским значком, зеленых брюках и высоких черных ботинках, а на черном ремне висела кобура с табельным оружием. Выйдя из машины, женщина надела широкополую шляпу и направилась навстречу гостям.
Ковальски восторженно присвистнул.
— Вряд ли твоей подруге в Вашингтоне это понравилось бы, — предостерег его Пейнтер.
— У нас соглашение. Смотреть мне разрешается, только не слишком много.
Пейнтеру следовало бы отчитать своего подчиненного за подобное легкомыслие, однако по большому счету он разделял оценку молодой сотрудницы службы охраны парка, данную Ковальски. И все же какой бы эффектной она ни была, Лизе она в подметки не годилась. Пейнтер всего час назад разговаривал со своей подругой по телефону, заверив ее, что у него все в порядке. Увидев, что ситуация развивается по нарастающей, Лиза поспешила в штаб-квартиру «Сигмы», чтобы быть рядом с Кэт.
Когда молодая женщина приблизилась к их машине, Пейнтер опустил стекло. Женщина наклонилась к двери. У нее была медно-коричневая кожа, глаза сияли темной карамелью, лицо обрамляли длинные черные волосы, заплетенные в ниспадающую на спину толстую косу.
— Нэнси Цо? — спросил Пейнтер.
Та заглянула в машину.
— Вы историки? — недоверчиво спросила она, осматривая Пейнтера и Ковальски.
Похоже, ее профессионализм ничуть не уступал внешности. Впрочем, сотрудникам охраны парка приходилось выполнять самую разную работу, от наблюдения за природными памятниками до пресечения всевозможных противоправных действий. Они одновременно были пожарными, полицейскими, естествоиспытателями и историками — и в дополнение к этому нередко еще и психиатрами, поскольку вынуждены были делать все возможное, чтобы оберегать природу от посетителей, а посетителей от природы и друг от друга.
Молодая женщина указала на соседнюю стоянку.
— Поставьте машину туда. А потом вы расскажете мне, что все это на самом деле значит.
Ковальски повиновался. Выруливая на стоянку, он повернулся к Пейнтеру и беззвучно прошевелил губами: «Ого!»
И снова Пейнтер ничем не мог ему возразить.
Вскоре все они шли по дорожке, хрустя щебнем. В разгар рабочей недели посреди дня парк был полностью в их распоряжении. Они поднимались к кратеру мимо редких сосновых рощиц по дороге, обозначенной «К потоку лавы». На залитых солнцем прогалинах пестрели дикие цветы, но в основном тропа представляла собой обломки пемзы и шлаков, выброшенных древним извержением. Им встретились несколько небольших кратеров, известных как hornitos (по-испански «маленькие печи»), обозначающих места, где на поверхность вырвались пузыри лавы, образовав крохотные вулканчики. Кроме того, над трещинами в основании поднимались окаменевшие выбросы, называемые «выжимками», — полосы лавы, которые, выплеснувшись, затвердели в форме огромных скульптур, похожих на причудливые цветки. Однако самой яркой чертой по-прежнему оставался сам конус вулкана, на глазах растущий все выше и выше. Вблизи пестрое буйство минералов было еще более впечатляющим, поскольку темно-серый шлак подножия уступил место ослепительно-ярким краскам, отражающим все до последнего лучи солнечного света.
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 132
