Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
помотала головой. – Давайте выпьем чаю.
Она пошла в кухню, и поверх нарастающего визга чайника Джин слышала, как она чем-то гремит. Когда она вернулась с двумя массивными керамическими кружками и тарелкой шпицбубенов на подносе, Джин впервые обратила внимание на то, что двигается она как-то скованно и что ее запястья перемотаны такими же кожаными ремешками, как у Марты.
– Вы здоровы? – спросила она и вскочила помочь. – Вам, кажется, больно.
– У меня побаливают суставы, – призналась Гретхен, медленно вертя ладонями. – А почему – не знаю. Может быть, из-за холода. – Она показала на участок зеленых обоев под мрамор, который пузырился от влаги.
– Неужели нет никакого способа обогреться? Парафиновый обогреватель или еще что-нибудь…
– У нас есть электрический камин, но днем слишком дорого им пользоваться. Мы его включаем вечером на часок, но здесь столько щелей и сквозняков, что тепло вылетает прямо в окна.
Они сидели на кушетке, укутав ноги покрывалом и грея руки о чашки с чаем, и было почти уютно.
– Вам не хватает денег? Я уверена, что Говард этого не хотел бы.
– Он и так каждую неделю посылает мне почтовый перевод. Но Марта не любит принимать от него деньги. Она хочет сама меня содержать.
Джин огляделась. Похоже, до появления Гретхен Марта с трудом содержала себя саму.
– Она столько работает. Она и по вечерам начала работать, преподает рисование с натуры в церкви в Баттерси, но из-за этого ей еще труднее писать – устает и болят руки. Я бы хотела заняться шитьем, чтобы ей помочь, но здесь нет места для всех моих вещей.
– Может, вам удастся подыскать что-нибудь попросторнее?
– Не знаю. – Она передала Джин печенье. – Правда, вкусные? Я еще не разучилась готовить!
– Наверное, – сказала Джин, – нам следует поговорить про “Эхо” и про публикацию. Доктор Ллойд-Джонс сказал, что пересадка кожи вас расстроила. Неожиданный удар.
– Я этого не понимаю. Я не ученый. – Она пожала плечами. – Я сказала, что они могут сделать еще пересадку, пока оно не сработает, но они не стали. Единственное, что они доказали, – это что их проверка никуда не годится. А теперь Марта опять начала во мне сомневаться, да и вы, наверное, тоже.
– Гретхен, я бы очень хотела доказать вашу правоту. Или даже найти альтернативное объяснение. Но у меня не получилось ни того, ни другого, и я воспринимаю это как свой провал, а не ваш. Мы по-прежнему хотим написать об этой истории в каком-то виде. Как про неразрешенную загадку.
Джин почувствовала, как под лоскутным покрывалом ее руку сжала кожаная лангетка.
– Вы хороший друг.
– Так вот, когда у вас в следующий раз будет Маргарет, я пришлю фотографа. В эту субботу? Естественно, нам хотелось бы, чтобы вы были как можно более похожи, поэтому если вы можете одинаково причесаться и одеться…
– У нас нет ничего подходящего.
– Ничего особенного и не нужно; просто белая блузка, темная юбка, в таком духе. Жалко, что вы постриглись.
Гретхен поднесла руку к своей оголенной шее.
– Да, и с волосами было теплее. Я всегда могу так же подстричь Маргарет.
– Нет, не надо! – в ужасе закричала Джин. – У нее прекрасные кудри. – При мысли, что девочку могут так обезобразить, ей стало дурно. – И, Гретхен, я должна вас предупредить, что, как только ваше имя появится в “Эхе”, ничто не сможет помешать другим газетам ухватиться за эту историю. Вы можете столкнуться с некоторой нежелательной публичностью.
У Гретхен стал испуганный вид.
– Что вы имеете в виду?
– Ну, ваше теперешнее положение не совсем такое, каким было, когда мы все это затеяли.
– Но вы же не будете упоминать Марту или что-либо, с ней связанное?
– Нет, конечно же, нет. Но другие могут. – Увидев встревоженное лицо Гретхен, она смягчилась. – Не придавайте значения. Скорее всего, ничего такого и не случится.
Где-то в коридоре внезапно раздался грохот, Гретхен вздрогнула и расплескала чай на жилет. Мгновение спустя послышались проклятья, топот ног и хлопанье дверей.
– Наверняка очередная стычка Денниса с велосипедом, – сказала она, успокоившись. – Он приходит пьяный и обо все спотыкается. А потом жена вышвыривает его из дома – опять, – а потом через несколько дней пускает обратно.
Она невесело рассмеялась.
– Пока я сюда не попала, никогда бы не поверила, что люди могут жить такой беспорядочной жизнью.
– Это место совсем не для вас, да, Гретхен? – мягко сказала Джин.
Гретхен помотала головой, уставившись на свои колени. Когда она подняла глаза, они были полны слез.
– Джин, – сказала она, и ее лицо исказилось. – Я совершила ужасную ошибку.
– Что вы имеете в виду? – запинаясь, спросила Джин.
– Вы были правы. Вы с самого начала были правы. Я так не могу. Я не могу без Маргарет.
– Но здесь ей не место. Вы же видите, что ей это все абсолютно не годится.
– Знаю, но я так скучаю, когда ее нет. Выходные так быстро пролетают… Это даже не целые выходные – всего одна ночь!
Джин, которая точно знала, насколько ничтожным бывает этот временной отрезок, могла только бормотать что-то сочувственное. Ничего нельзя изменить; Маргарет сделала свой выбор. Пока она пыталась найти какой-нибудь не очень ранящий способ это выразить, всхлипывания Гретхен усилились.
– Джин, вы можете сделать для меня еще одну вещь? Я больше никогда вас ни о чем не попрошу, – взмолилась она хриплым булькающим голосом.
– Что?
– Пожалуйста, пожалуйста, поговорите с Говардом и попросите его взять меня обратно! Я знаю, он вас послушает. Я только хочу вернуть то, что у нас было.
На обоях под мрамор тень облака проплыла сквозь тень окна, и в холодной комнате стало еще холоднее.
– Я думала, что Марта у вас – любовь всей жизни. Что случилось?
– Все не так, как я думала. Совсем не так, как было в лечебнице.
Гретхен вытащила носовой платок из кармана брюк и стала тереть им уголки глаз.
– Ну конечно не так! – вскрикнула Джин. – Тогда вы были девочкой.
– Марта старается быть доброй. Она меня любит, я знаю, но ей очень больно, и от этого она вспыльчивая. И она ненавидит преподавать, но не может бросить, потому что иначе не будет денег. И она очень ревнует.
– К кому?
– Даже не к настоящим людям – по крайней мере не к знакомым. Мы никогда ни с кем не встречаемся! Если я читаю книжку, она ревнует меня к Карсон Макаллерс или Розамунд Леманн. Если я слушаю музыку, она ревнует меня к Шуберту.
– Вы говорите о ней как о безумной.
– Она сама это признает. Она говорит, что ревнует меня к перчаткам, которые я ношу. Но все это было бы неважно, если б только она немножко больше любила Маргарет.
– И Маргарет это чувствует.
– Да, разумеется. Я разрываюсь между ними.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
